Человек третьего тысячелетия

Чтобы читать книги, нужно долго учиться грамоте. Это трудно. Чтобы читать, нужно по нескольку часов в день сидеть неподвижно, сосредоточившись над текстом, выключаясь из активной жизни. Невозможно читать и писать, а одновременно бегать и прыгать, даже просто ходить. Чтение практически в 100 % случаев ухудшает зрение читающего. Читающий ведет более пассивный образ жизни, чем неграмотный. Как правило, он физически менее здоров.

Овладение грамотой всегда, во всех без исключениях случаях происходит за счет утраты некоторых качеств. В частности, таких, без которых не может существовать первобытный охотник, даже земледелец.

Для того, чтобы чтение и письмо стало частью человеческой судьбы, нужно проявить некий набор качеств. Наличие или отсутствие этих качеств жестко разделяют популяцию. Одни легко проявят усидчивость, настойчивость, хорошую память, интерес к отвлеченным проблемам, интеллект… Для других книжное учение – мученье. Одним нравится читать и записывать значками свои мысли, встречаться с мыслями других людей, порой живших очень давно. Их привлекает напряженная работа мысли, решение интеллектуальных задач, накопление опыта.

Другие дети к этому в лучшем случае равнодушны… Им бы побегать.

Еще в XVII в. на Руси считалось, что каждого третьего ребенка научить читать и писать невозможно – их «не умудрил Господь». Не обучишь ты их, хоть ты тресни.

В XIX – начале XX в. появились поголовно грамотные нации, и педагоги предположили: все дело здесь в методике обучения. Они считали: надо учить более гуманными способами – и грамотой смогут овладеть абсолютно все. Но быстро выяснилось два весьма «пикантных» обстоятельства.

Во-первых, «внутри» самых грамотных, самых читающих обществ всегда сохраняется какой-то пусть небольшой процент неграмотных. И не клинических идиотов, не жертв родительского запоя, не последствий воспитания в среде подонков общества. Нет, совершенно нормальных людей. Они умны и обладают самыми достойными чертами характера – отзывчивостью, интеллектом, чувством юмора и т. д. Они обычны во всех отношениях, кроме одного – ни добром, ни самой грандиозной поркой невозможно научить их грамоте.

Они могут страшно стесняться своего «порока», скрывать его изо всех сил. Они могут многого достичь в профессиях, не требующих грамотности. Среди них есть коммивояжеры, автомеханики, актеры, квалифицированные рабочие. Но научить их грамоте нельзя. Нельзя, и все тут.

Данных по России у меня нет, но в Англии функционально неграмотно 15 % населения. Думаю, что у нас – больше.

Во-вторых, в XX веке начали овладевать грамотой до сих пор бесписьменные народы. Причем не кучка аристократов, а сразу все или почти все. Например, с 1960-х годов завели школы для индейцев Южной Америки, кечуа и аймара. И выяснилось – третья часть детей грамоте не обучаема. На самых простых алфавитах, на основе латиницы. При самом гуманном отношении педагогов. При самом сильном желании научить. Выходит, не так уж не правы были предки… Есть люди, которых «не умудрил Господь», есть!

Но почему же тогда у народов более цивилизованных обучаемы… ну, почти все?! Почему грамотны практически 100 % евреев? Ответ может показаться невеселым, даже мрачным: а потому, что у этих народов необучаемые уже вымерли. Сначала появление новой культуры беспощадно отобрало тех, кто обладает нужными качествами. А потом, и так же беспощадно, обрекло на неуспех, на неквалифицированную работу, на низкий социальный статус… на малодетность и бездетность тех, кто нужными качествами не обладал.

Изменения в условиях существования

Кроме того, массовая грамотность изменила условия существования людей.

Во-первых, возникла специализация. Специализация только нарастает.

В X веке в крупнейших городских центрах было от 20 до 60 ремесленных специализаций и 3–4 интеллектуальные специализации.

Сегодня известно до 30 тысяч профессий и до 10 тысяч разных наук. В одной медицине специализаций уже сотни.

Во-вторых, всех вообще написанных текстов стало много. Очень много.

Библиотеки Древнего Вавилона и Ассирии известны… В них хранилось самое большее 20–30 тысяч глиняных табличек с текстами. Большая часть этих текстов – хозяйственные записи, подсчеты хранящегося зерна и металла и так далее.

Легенды, мифы, литературные произведения, стихи, ученые трактаты… их всего несколько сотен. Каждый вавилонянин мог прочитать ВСЁ, что написано на вавилонском языке. Мог знать ВСЮ и художественную, и научную литературу. Целиком.

В библиотеке города Александрия хранился примерно миллион рукописей. Часть – тексты на древнеегипетском языке, сирийском и финикийском. Часть написанного по-гречески – занудные трактаты по архитектуре или подсчеты расстояний между портами. Но это и сотни, тысячи томов сочинений по истории, философии и естествознанию, художественные произведения и стихи. ВСЕГО уже не прочитаешь.

А ведь были библиотеки в других городах, и не все тома в них копировали то, что хранилось в Александрии.