Человек третьего тысячелетия

Неизменных, статичных истин просто нет. Их нет и всё, как бы ни реагировало на это наше сознание.

Точно так же, во все убыстряющемся танце, несутся и правила повседневного существования: законы, правила экономической жизни, порядки кредитования и условия парковки машин.

В XXI веке даже техника и даже вещи рассчитаны на ограниченный срок использования. Мобильный телефон рассчитан на то, что его не будут использовать больше 3–5 лет. Платье шьется с тем, чтобы его не носили два сезона подряд.

Мы не только живем в громадном мире, но еще и в мире, картина которого все время меняется. И вообще в нашей жизни все время что-то меняется, от облика Мироздания в целом и до перемен на самом что ни на есть бытовом уровне. Эти изменения тоже приходится принимать во внимание и учитывать.

Наше сознание несравненно шире, чем у людей еще всего 100–200 лет назад… но ведь дальше станет только шире!

Если мы реально сможем бывать за пределами Солнечной системы – то расширится наше пространство… как минимум в той же мере, как оно расширилось после Великих Географических Открытий.

Если откроются параллельные пространства, это будет аналогично появлению нескольких новых Вселенных.

Если генная инженерия станет реальностью – это будет равно управлению нами своей собственной эволюцией.

Глава 5. Мир интенсивной жизни

Разрыв людей друг с другом и с Небом.

В. А. Солоухин

Рост темпов труда

В XVIII–XIX веках и даже перед Первой мировой войной рабочий день продолжался 10–12 часов.

Это – на производстве, у рабочих.

Владельцы лавочек или ремесленники работали долго, но не так уж интенсивно: что в Древнем Риме, что в Англии или в России XVII века. Одна из причин, по которой англичанам XVIII века так не понравился фабричный труд, была как раз его интенсивность: надо каждый день вставать к станку и работать определенное число часов.[37]

Ремесленник в ясный погожий день мог взять сына и уйти с мальчиком на весь день удить рыбу или навестить родственников. А фабричный рабочий обречен работать и в хорошую, и в плохую погоду.

Сразу видно, какие капиталисты кровопийцы…

Появление фабрик и заводов позволило укоротить рабочий день: ведь чем сложнее и качественнее техника, тем больше производит один человек за единицу времени. Но «зато» работать приходится все интенсивнее. За станком вы не будете беседовать с соседом, развлекаться анекдотами, размышлять о прекрасном и вечном. То есть заняться всем этим вы можете, но тогда станок или перестанет работать, или… кажется, это называется красиво: производственная травма.

В середине XX века всерьез обсуждалось – а не сделать ли рабочий день опять по 10 часов, при трех днях отдыха в неделю? Провели эксперименты… И оказалось: человек при 10-тичасовом рабочем дне не будет успевать отдыхать. Даже и за три дня.

В 1900 году успевал отдыхать и за один… Делаем выводы?

Интенсивность умственного труда

В XIX веке всякий, имеющий хоть какое-то образование, работающий не руками, а головой, работал не долго, 5–7 часов. И работал он совсем не так интенсивно, как мы с вами.

Пролетариат начинал работать очень рано, лет с 14-ти, а вот средний класс – очень поздно, лет в двадцать с небольшим, а то и в двадцать пять. Человек не торопясь, успев подумать обо многом, кончал гимназию, так же не спеша заканчивал университет или институт, без нервотрепки начинал профессиональную карьеру…

На русском языке о карьере инженера написана трилогия Гарина-Михайловского – явно автобиографическая.[38]

Возраст большинства достижений в 1900 году был ку-уда выше, чем в 2000! Это в середине XX века Джон Кеннеди в 43 года стал Президентом США! Это в конце XX века появилось много докторов наук «до сорока».

В XIX веке вершины интеллектуальной карьеры достигали поздно, уже к тому возрасту, который считался старостью, – уж по крайней мере, «за пятьдесят». Исключения были, но немного.

В этом спокойном течении жизни было много хорошего: у ученого, чиновника, человека искусства, преподавателя оставалось время много на что: на искусство, на чтение книг, на путешествия, на личную жизнь, на долгие размышления о том и другом.

Даже там, где существовало предпринимательство, люди помнили – есть и другие сферы жизни. Удивляться ли множеству меценатов XIX века? Ведь и дельцы имели много времени для того, чтобы интересоваться науками и искусствами, вникать в какие-то общественные дела.

Путешествия в неизведанные области земного шара всегда находило своих, говоря современным языком, спонсоров. Открытия истоков Нила, работы Смита и Амундсена на ледовом щите Антарктиды, проникновение европейцев в Тибет и внутренние районы Китая привлекали внимание всего общества, а не только узких специалистов.