Человек у Окна, или Что нужно знать о практической психологии

Ортодоксальные психологи и психотерапевты были нейтральны. Они избегали оказывать влияние на клиента или лично участвовать в процессе излечения. Стремясь быть «экраном», на который клиент мог проецировать свой инсайт, они считали личную вовлеченность терапевта признаком психопатологии. С непроницаемым видом они сидели вне поля зрения клиента и вещали монотонным голосом, тем самым оберегая его от своего влияния. Когда Гарри Стэк Салливан выдвинул предположение, что в терапии участвуют два человека, и каждый реагирует на слова собеседника, он был с позором изгнан «из конюшни». Иными словами, психолог и психотерапевт не могут быть вне процесса взаимодействия с клиентом. В работе с ним психолог должен уметь формировать рабочую ситуацию, которая предполагает «совместное присутствие клиента и консультанта и их готовность двигаться в одном направлении» [Маслоу, 2012, с. 36]. Это похоже на совместный танец, в котором необходимо чувствовать партнера, его состояние, настроение, возможности. Джеймс Бьюдженталь определил присутствие как «состояние, в котором клиент способен концентрироваться на своем опыте, осознавать то, что происходит, выражать беспокойство». Очень важно научиться говорить о своих чувствах в связи с конкретным клиентом и конкретной ситуацией, предъявляемой им. Содержание проблемы, ее переживание клиентом и отношение к ней и клиенту со стороны психолога не могут существовать отдельно друг от друга [Bugental, 1978].

Карл Роджерс писал: «Центральная гипотеза этого подхода кратко может быть сформулирована так: человек обладает огромными ресурсами для самопознания, изменения Я-концепции, целенаправленного поведения, а доступ к этим ресурсам возможен только в том случае, если создается определенный фасилитирующий психологический климат» . Именно от психолога зависит микроклимат, который царит между участниками консультативного или терапевтического процесса, способствуя повышению его эффективности. Психологу важно развивать фасилитирующие отношения к клиенту, которые повышают эффективность и качество работы с ним. Такие отношения предполагают уважение к человеку его и проблеме, доверие к нему и сказанному им, они должны развиваться и распространяться на весь процесс взаимодействия клиента и психолога. Умение вслушаться в голос, взглянуть в глаза человека, услышать его проблему и боль, прочувствовать страх и беспокойство, которые он испытывает вновь, говоря о своей проблеме, дает уверенность в том, что специалисту удастся понять значимость момента наивысшей открытости и незащищенности. Возможно, именно способность психолога присутствовать на встрече позволит клиенту, может быть впервые в жизни, раскрыть ее травмирующие подробности. Зачастую именно личность специалиста оказывает решающее воздействие на результат его работы. В этом ему помогают такие качества, как зрелость, способность к эмпатии, душевность. «Милтон Эриксон использовал самого себя как инструмент воздействия на клиента. Он убеждал, упрашивал, шутил, требовал, угрожал, звонил по телефону – то есть делал все что угодно, лишь бы добиться цели лечения. Он утверждал, что личная заинтересованность психотерапевта – главный двигатель процесса излечения, и его диагнозы всегда были связаны с реальными людьми в реальном мире, а не с их психотерапевтическими проекциями» [Харчев, 1994, с. 11].