Человек в бандане. История онкологического пациента, рассказанная от первого лица

Честно говоря, не знаю даже, как и когда у меня началось вот это всё. Но история, по-видимому, очень долгая. Желудком я особенно никогда не страдал. Ну только с перепою и с пережору. Однажды в отпуске в Испании на меня напала жуткая изжога. Скрутила прям. Чего-то переел, наверное, красного вина с сыром и оливками. Как раз в последний день отпуска зажглось всё внутри, засвербило. Я накупил всяких анти – не помогало. В таких случаях надо поесть, но я ж не знал. Я знал, что при отравлении нельзя ничего есть, но это же не отравление. А что?.. В общем, по приезде домой мама меня покормила кашами, и всё прошло буквально сразу. Ну понятно, перепил – чего тут думать-то. Забыл про инцидент этот на несколько лет. Потом я узнал, что язва может открыться, поболеть, закрыться, даже зажить. А человек ничего не знает. У нескольких моих друзей и подруг находили на гастроскопии зарубцевавшиеся язвы, про которые они не в курсе даже были.

Так вот, если ближе к событиям. Начну с того, что когда маме поставили диагноз, я занервничал. И похоже, в таком взвинченно-нервозном состоянии находился пару лет. Давление било рекорды, верхнее 135 для меня уже давно стало нормой (хотя, когда оно до 160 добивало, я понимал, что с этим уже что-то делать надо). Но при этом ничего не болит. Ем всё, употребляю алкоголь, физкультурой занимаюсь, давление измеряю периодически, чего ещё-то? В марте 2018-го случился у меня первый обморок. Я тогда работал в «Российской газете», что само по себе стресс круглосуточный. Обстоятельства обморока таковы: в шесть утра пошёл в туалет, а на обратном пути рухнул в коридоре. Вперёд упал, мордой в пол просто. И лежу. Хочу встать, но не могу, ни рук, ни ног не чувствую. Вообще. Змейкой пополз к комнате. Как-то забросил себя на кровать. Лежу. При этом чувствую частый пульс, дикое сердцебиение, от которого аж дыхание перехватывает и грудная клетка трещит.

Придя в себя, измерил давление. А оно какое-то совсем дурацкое, типа 100 на 60. У меня такого быть не могло. Сказал утром маме – а ей уже не до чего. Ну, говорит, ты объелся просто снижающих давление таблеток. А я, надо сказать, их действительно нажрался, потому что маму застукал за курением на лестничной площадке утром и, в общем, в шок пришёл полнейший от этого дела. Разнервничался и всё такое… а мне ж работать надо.

Тогда я работал в отделе культуры «Российской газеты». Это, думаю, последняя моя журналистская работа. Больше никуда устраиваться не хочется. Слава богу, и соблазна такого нет: из-за кончины бумажной прессы и плохой монетизации интернет-СМИ.

А работа в «РГ» – это настоящая работа. Мне лично вменялось в обязанность каждый день ходить в редакцию, а иногда и дежурить по номеру, а дежурство – это одиннадцать часов как минимум, причём не отойти никуда. Повезло, что обморок у меня случился в праздничные дни накануне Восьмого марта.

Через сутки давление у меня поднялось, всё вроде нормально, но мне очень трудно было ходить по улице, особенно тем быстрым шагом, к которому я привык за всю жизнь. Дико сдавливало в груди. И так несколько дней. Мама говорила, что меня надо записать в поликлинику и обследовать полностью. Но ей, повторюсь, не до того, она сама уже довольно слаба, а вскоре даже вставать перестанет. Я наконец плюю на всё и иду в платную на Фрунзенской, где жалуюсь на такие вот симптомы. Отправили на ЭКГ. Никакого инфаркта, результат – хороший, только вот пульс частый. Спросили про стул («фиг знает, какой, обычный, наверное», удивился я), помяли живот, ничего не заподозрили. Мне в итоге ставят ничего не объясняющий диагноз «вегетативная дисфункция», прописывают что-то от сердца и для сосудов. Я пью таблетки, отлёживаюсь дома, праздники заканчиваются, я выхожу на работу в «РГ», и всё вроде в порядке со мной. Вкалываю, устаю, всё как обычно. Всё вроде бы как обычно. Но вот – начал задыхаться на лестнице. Раньше я бегал по лестницам легко, лифты презирал. В здании «Российской газеты» к тому же лифты такие медленные, капризные, что действительно проще пробежаться. Не получается, грудь давит. Я грешу на курильщиков на лестничных площадках. Там действительно дымина всегда. Но, в общем, это всё не представляется какими-то серьёзными проблемами. Правда, пить я бросил совсем – даже шампанское на наших фуршетах на работе.

В апреле из «Российской газеты» я уволился. По личным причинам, – мне очень не нравилось, как наша начальница Я. Б. делает из меня идиота, а у неё это метод взаимодействия с сотрудниками, – и профессиональным. Профессиональные причины простые: писать не дают. То есть дают, но очень мало. А я привык много, и придумывать всякое разное. И считать, что то, что я придумываю, может быть интересно читателям. Да, блин, читателям, не мне лично. Я не могу сказать что в «РГ» я писал какую-то ерунду или… Иногда действительно интересные темы попадались. Похороны Хворостовского – читалось на сайте очень хорошо. Мне даже повышенный гонорар за него выписали.