Человек в безлюдной арке

Содержимое несгораемого ящика с маркировкой ИОН было последним из огромного перечня документов, подлежащего срочной эвакуации. Забрав его из штаба пехотной дивизии Эфлинг с Протасовым имели приказ на всех парах мчаться в Берлин и там же остаться, ибо Варшавская школа, из-за наступления советских войск, перебрасывалось с места на место и в данный момент находилась южнее Берлина, в городке Цвиккау.

По сути этот приказ и стал приговором несчастным Александру. Мишке он ничего плохого не сделал, напротив поддерживал, протежировал, помогал, но ехать в Берлин и оставаться в гибнущей Германии новоиспечённый лейтенант не желал. С Рейхом ему было не по пути, план побега Мишка готовил весь последний месяц и вот сегодня настал наконец удобный момент. Расправившись с Эфлингом, Мишка забрал его оружие, пачку сигарет, рейс марки, сжег секретные документы - вдруг в них есть что-то и про него, уселся в тёмно-серый Опель и поехал прочь стой поляны.

***

Через четверть часа ему захотелось покурить и он обнаружил пропажу своей спичечницы. Остановив машину, он обшарил карманы, осмотрел пол кабины, зеркальце в бронзовой оправе, лежало на месте, а спичечницу он где-то выронил. Протасов не мог смириться с потерей, потому что уплывала возможность собрать отцовский талисман ,и, тогда спрятав машину в кустах, он отправился к поляне пешком. Он легко нашёл её, идя лесочком вдоль не широкой грунтовой дороге.

Врождённая осторожность спасла - ещё издали, между древесных стволов, Мишка заметил снующие на поляне фигуры. Достав из кобуры пистолет и немного приблизившись он догадался - советская фронтовая разведка, кому ещё понадобится с такой тщательностью обследовать, оставленную немецким штабом, поляну. Затаившись под кустом, на приличном расстоянии, он принялся наблюдать. В какой-то момент сердце пустилось вскачь, а сквозь сжатые зубы вырвалось непристойное ругательство - в руках одного из разведчиков блеснуло в солнечных лучах его бронзовая спичечница.

Чтобы вернуть свою часть талисмана ему пришлось здорово попотеть, битых два часа призвав максимальную осторожность, он следовал за группой советских разведчиков, те, видать, шли не первые сутки. Выбившись из сил устроили привал в густой чаще, поснимали сапоги, ремни, гимнастёрки, напились воды, пообедали и разлеглись на мягкой травке. Всё бы ничего, да опасливый командир, тот что сунул найденную спичечницу в брезентовый вещмешок, выставил два дозора - пришлось рисковать.

Мишка скинул китель и светлую рубаху, оставшись в тёмной майке, сунул пистолет Эфлинга в карман офицерского галифе, свой взял в правую руку и пополз.

Дважды он едва не выдал себя: первый раз задел коленкой чью-то ногу - боец завозился, обратился по имени к лежащему рядом товарищу, перевернулся на другой бок и снова затих, второй раз, когда утянул в сторону вещмешок командира – какие-то предметы в вещмешке стукались друг о друга и Протасову снова пришлось вжиматься в траву.

Распутав лямки и верёвку он сунул внутрь мешка руку, аккуратно ощупал лежавшие там вещи и, к своему счастью, среди прочего барахла нашёл спичечницу.

Обратно, с бивака советских разведчиков, он выбирался по кратчайшему пути, держа в уме местоположения сидевших в дозоре бойцов. Выбрался, нашёл свой китель, оделся и быстрым шагом отправился искать тёмно-серый Опель.

Протасов мечтал вернуться в Москву и других вариантов не рассматривал, не в Берлин, не в Варшаву, не в столицу любого другого государства перебираться страсть как не хотелось. В Москве всё было знакомо, там обитала его команда, из которой при удачном раскладе, он слепит спаянную банду, там есть где жить, там понятно как добывать средства для вольготной жизни, а здесь - в Европе, здесь он всего лишь лейтенант разгромленного Абвера, не знающий местных традиций и уклада, с трудом изъясняющейся на немецком языке и совсем не владеющий Польским. Он отработанный материал, он выполнил свою миссию и в лучшем случае сгодится бонзам Рейха в качестве пушечного мяса. «Нет уж господа, теперь уж каждый сам за себя, каждый печётся о своей шкуре самостоятельно», -приговаривал он, мчась на тёмно-сером опеле на Юг от польской столицы. В той стороне, рядом с небольшим городком Ожарув, способные части вермахта пока ещё удерживали свои позиции, а в самом Ожаруве ещё функционировало фронтовое подразделение Абвера, в любой момент готовые перебросить через линию фронта разведчиков или диверсантов.

Комплекты немецких и советских документов у Мишки имелись, было и оружие с боеприпасами. До появления близ линии фронта следовало разжиться гражданской одеждой, обувью и запасом продуктов дней на пять – семь. Для этого в его карманах лежала приличная сумма рейхсмарок, а для покупки провизии на территории СССР он вёз с собой пачку настоящих советских денег. Разъезжая в прифронтовой зоне Протасову приходилось часто останавливаться по требованию военной инспекции, комендантских патрулей и нарядов дорожных блокпостов. После проверки документов и специального пропуска дежурные унтерофицеры отдавали честь, а шлагбаум неизменно взлетал вверх.