Человек в черном

Тем закончились наши попытки добиться какого-нибудь разъяснения. Мы приступили к разрешению последнего вопроса: как по возможности скорее передать бумаги в руки Винтерфильда?

Упомянув прежде о его отъезде в Париж, я прямо сообщил, в каких отношениях нахожусь с ним теперь.

– Мистер Винтерфильд пригласил меня к себе, когда он вернется в Лондон, – сказал я. – Вероятно, я первым из знакомых увижу его. Если вы, ввиду этого, доверите мне ваш запечатанный конверт, я дам вам в присутствии доктора Уайброу формальную расписку в его получении и, действуя как представитель и друг мистера Винтерфильда, прибавлю какое хотите письменное обещание. Может быть, вы желали бы иметь также удостоверение моей личности?

Он отвечал вежливо:

– Знакомый доктора Уайброу не нуждается ни в каких удостоверениях.

– Извините, – настаивал я, – я только вчера имел честь познакомиться с доктором Уайброу. Позвольте указать вам на лорда Лоринга, другом и духовником которого я уже давно состою.

Благодаря этим сведениям, данным мною о самом себе, дело устроилось. Я написал необходимое удостоверение, и в настоящую минуту все бумаги лежат на столе передо мной.

Помните вы, как в римском почтамте снимались и снова прикладывались печати в дни революции, когда мы были молодыми людьми? Благодаря знаниям, приобретенным мною тогда, необыкновенные события, некогда соединившие Винтерфильда с мисс Эйрикорт, наконец не составляют тайны для меня. Копии с бумаг находятся в моем обладании, а бумаги снова запечатаны печатью содержателя приюта. Я не пытаюсь искать себе оправдания. Вы знаете руководящее правило: «Цель оправдывает средство».

Я не собираюсь пускать в ход добытые мною сведения преждевременно. Прежде всего, как я уже напоминал вам, крайне необходимо дать Пенрозу возможность завершить обращение Ромейна. Пока же предоставляю мои копии в распоряжение моих собратьев главного штаба.

Похищенные бумаги (копия)

№ 1. От Эммы Винтерфильд к Бернарду Винтерфильду.

Майдвелль Билдинг, Бельгавен.

Как мне обращаться к вам? Дорогой Бернард или сэр? Все равно. Я намереваюсь сделать одно из немногих добрых дел своей жизни, и что за дело до фамильярности или формальности женщине, лежащей на смертном одре?

Да, со мною опять случилось несчастье. Вы, вероятно, слышали, что я вскоре после того, как мы разъехались, упала в цирке и проломила себе голову?