Человек в черном

– Я становлюсь все хуже и хуже, – задумчиво проговорил он.

Это походило на правду. Лицо его осунулось, побледнело и покрылось морщинами, он ходил с трудом, словно старик. Перемена к худшему началась в нем со времени отъезда из Венжа.

– Бесполезно скрывать от меня! – вдруг заговорил он, обращаясь к Пенрозу. – Я думаю, хотя вы все отрицаете это, что я ответствен в смерти мальчика. Голос его все продолжает звучать у меня в ушах, а кровь его брата на мне. Я околдован! Верите вы в ведьм, этих безжалостных старух, которые делают восковые изображения людей, обидевших их, и втыкают в них булавки, чтобы замечать, как их жертвы тают с каждым днем? Люди не верят в них, но их существование никогда не опровергалось.

Он остановился, посмотрел на Пенроза и вдруг изменил тон:

– Артур? Что с вами? Вы дурно спали? Что-нибудь случилось?

В первый раз с тех пор, как его знал Ромейн, Пенроз отвечал уклончиво:

– Разве я могу спокойно слушать то, что вы говорите? Бедный мальчик умер от горячки. Должен ли я еще раз напоминать вам, что он был обязан счастьем своей жизни вам и вашей доброй жене.

Ромейн смотрел на него, не обращая внимания на его слова.

– Вы, конечно, не думаете, что я обманываю вас? – спросил Пенроз.

– Нет, я думал совсем о другом. Я думал, в самом ли деле я так хорошо знаю вас, как мне кажется? Не ошибся ли я, что вы не честолюбивы?

– Мое единственное стремление – вести достойную жизнь и быть, по мере сил, полезным другим людям. Вы довольны?

Ромейн колебался.

– Мне странно… – начал он.

– Что странно?

– Я не говорю, мне странно, что вы священник, – объяснил Ромейн, – но я только удивляюсь, как такой чистосердечный человек, как вы, вступил в Орден иезуитов.

– Вспомните, что обстоятельства часто влияют на человека при выборе призвания, – сказал Пенроз. – Так было и со мной. Я из католической семьи. Вблизи нашего места жительства была иезуитская коллегия, и один из моих родственников – теперь умерший – был там преподавателем.

Он замолчал и прибавил, понизив голос:

– Едва выйдя из детского возраста, я перенес горе, изменившее мой характер на всю жизнь. Я искал убежища в коллегии, и с этого времени мир и терпение не покидали меня. О друг мой, вы были бы гораздо счастливее…

Он снова остановился. Участие к Ромейну могло подвигнуть его на многое, но не могло заставить забыть обещание, данное его жене.

Ромейн протянул ему руку.

– Извините, если я без намерения обидел вас, – произнес он.

Пенроз взял протянутую руку и горячо пожал ее. Он пытался говорить, но вдруг содрогнулся, как от боли.

– Мне что-то нездоровится сегодня, – сказал он, – я думаю, мне будет легче, если я пройдусь по саду.

Уход Пенроза усилил подозрения Ромейна. Вероятно, случилось нечто такое, чего его друг не решался сообщить ему. Он снова сел за свою конторку и попробовал читать. Время шло, никто не приходил к нему. Наконец дверь отворилась, и в комнату вошла Стелла.

– Видела ты Пенроза? – спросил он. Отчуждение между мужем и женой в последнее время усилилось. Ромейн высказывал свое неудовольствие по поводу ее вмешательства в его отношения с Пенрозом с таким видом, который являлся самым тяжелым наказанием для любящей его женщины. Стелла гордо молчала в ответ – она не могла найти более подходящей формы протеста. Когда в этот раз она вошла в кабинет мужа, на лице ее застыло выражение, которое он тотчас же заметил. Она смотрела на него глазами, смягченными печалью. Она не успела ответить на его первый вопрос, как он задал ей другой.

– Пенроз в самом деле болен?

– Нет, Луис, но он в горе.

– Отчего?

– Ему жаль и тебя, и себя.

– Он собирается уехать?

– Да.

– Но он вернется?

Стелла села возле мужа.

– Мне грустно за тебя, Луис, – сказала она. – Даже мне грустно расставаться с ним. Поверишь ли, я искренне уважаю милого мистера Пенроза.

При других обстоятельствах это признание в чувстве к человеку, пожертвовавшему своим самым дорогим стремлением ради ее счастья, могло бы вызвать резкий ответ. Но на этот раз Ромейном овладело беспокойство.

– Ты говоришь так, будто Артур уезжает из Англии, – произнес он.

– Да, он уезжает в Рим, сегодня после обеда, – отвечала она.

– Почему он сказал тебе об этом, а не мне? – спросил Ромейн.

– Он не мог решиться заговорить об этом с тобой. Он просил меня подготовить тебя…

У нее не хватило духу продолжить. Она остановилась. Ромейн нетерпеливо постукивал рукой по крышке пюпитра.

– Говори! – закричал он. – Если Рим не конечная цель его путешествия, то куда же его отправляют?

Стелла перестала колебаться.

– Он едет в Рим, чтобы получить инструкции и познакомиться с миссионерами, отправляющимися с ним. Они отправляются с первым кораблем, отплывающим в Центральную Америку. Им поручено восстановить одну из иезуитских миссий, несколько лет назад разрушенную дикарями. Они найдут церковь в развалинах и следы дома, служившего жилищем убитым священникам. От них не скрывают, что и они могут умереть мученической смертью. Они воины Креста и охотно идут, подвергая свою жизнь опасности, спасать души индейцев.

Ромейн встал и пошел к двери. Здесь он остановился и спросил:

– Где Артур?