Человек в движении

«Однажды во время гонки на 800 метров на стартовой линии я накачивал насосом шину каталки — у него был небольшой прокол, — и тут раздался выстрел судьи. Я едва успел отдернуть насос, он рванул вперед и выиграл заезд, причем последние метров 100 или около того шел на спущенной шине.

Но этот вид спорта развивался так быстро, что мы сразу поняли: для победы нужна тщательная подготовка, самое лучшее снаряжение и оптимальное психологическое состояние. Рик постоянно был занят вопросами технического дизайна, а поскольку он во всем стремился к совершенству и был человеком беспокойным, он никогда не успокаивался, все искал какой-нибудь недостаток. Он никогда не бывал подлинно счастлив, потому что в голове у него постоянно вертелась мысль: наверняка можно было каким-то образом сделать кресло еще чуточку лучше или, может быть, как-то изменить технику ведения гонок, чтобы хоть на малую толику повысить результативность. Даже став чемпионом мира, он не прекращал стремиться к самосовершенствованию, и я знаю, что он никогда не успокоится на достигнутом. Таков уж он есть».

P.S. Знакомясь с рукописью этой главы, Хансен заметил: «Слишком часто здесь мелькает глагол «играть»: играет в теннис, играет в бейсбол, играет в волейбол. Я не играю. Я соревнуюсь».

Я вернулся в спортивные состязания с черного хода, и завлекли меня, что называется, «кнутом и пряником» заботливый тренер и пожилой мужчина, у которого, помимо красного открытого автомобиля, еще была мечта.

С того дня, когда я впервые заставил себя вернуться в этот спортзал, Боб Редфорд начал потихоньку вводить меня в суть обратной стороны спорта, какой является тренерская и менеджерская деятельность.

«Эй, почему бы тебе не вылезти из своей берлоги и не помочь мне потренировать этих ребят?» — с подобным предложением он частенько обращался ко мне. Если же я отказывался, он посмотрит, бывало, на меня и говорит: «Это отчего же?» И так во всем, будь то работа тренером или когда потребовалось убеждать меня, что я по-прежнему должен посещать занятия в колледже. Он и еще Джек Бургар, мой прежний тренер по баскетболу, не слезали с меня, и стоило мне засомневаться или уйти в себя, как тут же один из них налетал на меня с их излюбленным: «Это отчего же?» Постепенно я исчерпал все предлоги, и ничего не оставалось, как, засучив рукава, включаться в работу.

Один из наших проектов заключался в тренировке Глена Баррела — с этим пареньком я играл в волейбол и баскетбол еще до аварии. В этом даже была своеобразная ирония. Помните, я рассказывал о тренировочном лагере по волейболу, который я пропустил ради рыбалки с Рэнди и Доном? Так вот, вместо меня туда послали Глена. С тех пор он прямо-таки влюбился в эту игру и, не щадя сил, работал над собой, стремился попасть в сборную команду провинции. Тут-то я и появился, чтобы помочь ему подготовиться к отбору на роль разводящего игрока, сначала во время выступлений на Всеканадских играх, а затем и за национальную сборную.

Мы часами торчали в зале. Я подбадривал его словом, пока он работал с тяжестями, ловил и швырял ему мяч или накидывал повыше — для мягкого приема или гаса. Ну, а если не в спортзале, тогда я, сидя в своем Бронко, гонял его вверх по склону горы, чтобы укрепить ему дыхалку и выносливость.

Мы очень сдружились. Вместе тренировали команду девочек-семиклассниц. Он даже на время переехал ко мне жить. Так было и со многими другими ребятами — с Доном, Рэнди, Робом Грэмом. С моими стариками всегда так: двери дома нараспашку. И постепенно, по мере того как в мою жизнь все больше входила тренировка, подготовка игроков, да еще и сам я начал в настольный теннис поигрывать, я начал задаваться вопросом: а что, если я был не прав, когда внушал себе, что спорт мне больше недоступен? Что, если ошибся, как и насчет девушек?