Человек в движении

Вот тут-то до меня все дошло. Бостон накрылся, а вместе с ним, возможно, и вся моя карьера, не говоря уже о небольшой увеселительной прогулке вокруг света, мысль о которой потихоньку вызревала у меня в голове. Единственным местом, куда мне оставалось отправиться, было реабилитационное отделение госпиталя Дж. Ф. Стронга. Казалось, передо мной вновь начинают прокручивать уже однажды виденный фильм.

Я понимал, что со мной случилась неприятность, тем не менее решил использовать создавшееся положение наилучшим образом.

— Я останусь у вас лишь при одном условии, — сказал я доктору Сэнди Пинкертону, — а именно: вы должны дать мне самую хорошенькую и самую квалифицированную девушку-физиотерапевта.

— Нет проблем, Рики, — отвечает он.

«Да уж, конечно, — подумал я про себя. — Небось дадут какую-нибудь девяностолетнюю старуху».

Первой, кого я увидел, когда меня ввозили в дверь отделения, была довольно пожилая и грузная врачиха-физиотерапевт. «Вот она, моя милашка, — сказал я себе. — Наверняка меня прикрепят к ней». Потом я огляделся вокруг и увидел такое, что аж остолбенел.

«Ну и ну! Ты только посмотри на нее! Да ведь это же писаная красавица!»

— Поехали, Рики, — сказал Сэнди. — Я хочу познакомить тебя с твоим врачом.

И он подтолкнул мою каталку, чтобы подвезти меня к этому прелестному созданию. Ну и ну! Таких девушек просто не бывает наяву. Уж во всяком случае, для меня, при моем-то «везении». Но тем не менее все было именно так.

— Рики, — говорит Сэнди. — Я хочу тебя познакомить с Амандой.

В самую точку!

Аманда Блекмор (вскоре ей предстояло вновь вернуть себе девичью фамилию Рейд). Высокая, рыжеволосая, с веснушками, красавица, к тому же умница — и замужем. Во всяком случае, мне это о ней рассказали. И вот однажды я сам спросил ее. Она мне ответила, что, действительно, еще состоит в браке, но уже приступила к оформлению развода и что дело со скрипом, но идет. Я аж язык прикусил. А что делать? Не мог же я заорать, сидя перед ней: «Ура! Вот здорово!»

С самого первого дня Аманда стала для меня подлинным чудом. Доктор Пинкертон отдал меня не просто на попечение красивой девушке, нет, он вручил меня в руки первоклассному врачу-физиотерапевту, который к тому же оказался красавицей.

Это было нелегкое для меня время. Травма плеча затронула не только нерв, но и кость, и врачи поговаривали, что, возможно, для укрепления сустава в него придется вставить стальную спицу. И еще мне сказали, что придется отложить тренировки до сентября. Отборочные соревнования к показательным гонкам на 1500 метров во время Олимпийских игр в Лос-Анджелесе должны были состояться в июне, затем предстояло первенство мира в Стоук-Мандевилле, а уж затем и сама Олимпиада, если бы, конечно, меня включили в команду. Как видите, дел у меня хватало.

— Конечно, — отвечает мне мой врач. — А еще тебе предстоит прожить всю оставшуюся жизнь. И что будет с тобой лет в пятьдесят-шестьдесят, если ты сейчас натворишь что-нибудь необратимое?

Во всем этом было лишь одно спасительное утешение: Аманда умела слушать, и я в любую минуту мог выговориться перед ней.

— Ничто в жизни не дается само собой, — однажды сказала она мне. — За все приходится сражаться. Не знаю и ничего не могу тебе сказать относительно операции и по поводу спицы. Будем продолжать работать, а там время покажет, как все повернется.

Мы продолжали работать над плечом, и о чем только при этом мы не говорили. Она начала приходить по выходным, чтобы проводить со мной дополнительные лечебные сеансы. Как истинный профессионал, она с повышенным вниманием относилась к своему пациенту, но, по-моему, мы оба понимали, что во всем этом было нечто еще.

И вот это было самым мучительным. Семейные проблемы были тому причиной или что еще, но она явно зашла за рамки чисто формальных отношений. Я слишком глубоко ее уважал, чтобы взваливать на нее еще и этот дополнительный груз. Кроме того, к тому времени мне стало понятно, что всемирное турне на кресле-каталке вышло на стадию предварительной разработки, даже если этот план и зрел главным образом у меня в голове. Я знал, что так или иначе я эту затею осуществлю, причем в недалеком будущем.

Времени, чтобы устанавливать близкие взаимоотношения, у меня не было, даже если Аманда и была к этому готова. «Так что забудь об этом, Рик, — сказал я себе. — Забудь, и точка!»

Однажды Аманда зашла ко мне после дежурства. Она была на нижнем этаже на совещании и просто заглянула навестить меня. Внезапно сердце у меня забилось как-то учащенно. Она стояла передо мной, улыбалась, а я вдруг взял и сказал: «Задерни занавески».

Она их задернула, а я привлек ее к себе и поцеловал. А потом сказал, что мечтал об этом с первого дня, три недели назад, когда оказался в больнице. И еще сказал, что хочу как-нибудь встретиться с ней и пригласить поужинать со мной. А потом она ушла.