Человек в эпоху уравнивания

Уравнивание, которое нам уже сегодня бросается в глаза везде, где бы лик человека ни начинал формироваться в элитах, находясь в движении к относительному всечеловеку — это уравнивание "аполлонического" и "дионисического" человека, взятых как идеи, как типы. Эта противоположность разделяла до сих пор и философское мышление всех наций в форме "рационализма" и "иррационализма", "философии идей" и "философии жизни" 2. Это уравнивание представляет собой не только для западноевропейской части человечества, но не в меньшей степени и для американской его части, какой-то странный процесс, который в значительной мере уже начался и который столь многих из нас, кто опирается только на масштабы прошедшей эпохи, наполняет страхом и ужасом. Я назвал бы этот процесс, чтобы охватить все богатство его симптомов, которые он обнаруживает уже сейчас, процессом де-сублимации *. Под де-сублимацией я понимаю процесс (желаемого самим духом) ограничения меры поступления получаемой организмом энергии к мозгу, соответственно, к интеллекту, в которых происходит вся чисто духовная деятельность, т.е. деятельность постижения идей.

Этот процесс де-сублимации проявляет себя себя поначалу весьма односторонне в заниженной ценностной оценке духа, особенно интеллекта, произведений духа и его явно выраженных социальных слоев-носителей. Поразительное единство всех новых больших движений современности в Европе и Америке состоит в том, что все они сознательно иррационалистичны, антиинтеллектуалистичны, а в большинстве своем обнаруживают откровенное презрение к духу и духовным ценностям вообще. Сама сущность, как и политика Советской республики основываются на антиинтеллектуалистском, антизападном романтическом панславизме как питающем их огне и в то же время — на презирающем идеи западноевропейском "марксизме" как теории. Фашизм откровенно виталистичен; его активистски настроенные представители презирают ученых и мозгляков. Недавно Муссолини сказал одному из моих знакомых: "Здесь в Италии мы практикуем рождение трагедии" — т.е. "дионисического" человека! Если посмотреть на спортивное движение во всех странах, принимающее неслыханные масштабы, на молодежные движения с характерным для них новым "чувством тела" и новым ценностным отношением к телу не только как к источнику труда и наслаждения, но и как к самим по себе значимым красоте и форме; на мощное евгеническое движение в Америке; на падение пуританского нравственного идеала, как его недавно описал применительно к северной Америке судья по делам несовершеннолетних линдсей в своей книге "Революция молодежи"; на новые эротические правы молодежи во всех странах; на широкое движение психоанализа и на современную психологию влечений: на охватившую весь мир танцевальную лихорадку: на вновь возникшие после Ницше и Бергсона пан виталистические доктрины; на странную в наши дни склонность в наши дни к темной мистике 3 и прямо-таки ребяческое презрение к науке в пользу идеологий разных орденов и кругов; на все более низкую оценку только-ученого, одухотворенного художника, одухотворенного театра; на ставших почти мифическими "героев" спорта и кино нашего времени; на лихорадочную гонку за "силой", "красотой", "молодостью", на новое ценностное отношение к детскому и юношескому возрасту как к чему-то самоценному; на тягу к примитивному мифическому менталитету, к характерным для него видам духовности и искусства; на это возвращение в Европу нравов тех народов, которые когда-то самой Европой окультуривались, "контрколонизацию" Европы (М.Дж. Бонн) — все эти вещи и тысячи других указывают, я бы сказал, на систематическое восстание влечений человека новой миро вой эпохи против односторонней сублимации, против чрезмерной интеллектуальности наших отцов, их многовековых упражнений в аскезе и (ставших уже бессознательными) техник сублимирования, в которых формировался до сих пор западноевропейский человек. Боги так называемой "жизни", кажется, пришли на смену царству Богов "духа". Ибо я ни в коем случае не считаю это движение быстро преходящим "послевоенным явлением" — да оно и началось то уже перед войной, как свидетельствует хотя бы уже один образ Ницше, который первым придал слову "жизнь" золотое звучание, — но движением, глубоко укорененным в предшествующей истории Запада, нацеленным на новое распределение совокупной энергии человека между корой головного мозга и всем остальным организмом.