Человек в коричневом костюме

— Моя дорогая девочка! Почему вы не поменяли ее? Ведь полно свободных кают. Многие сошли на Мадейре, и судно полупустое. Поговорите с экономом. Он милый мальчик — предоставил мне прекрасную новую каюту, так как мне не нравилась прежняя. Поговорите с ним, когда спуститесь к ланчу.

При мысли об этом я содрогнулась.

— Я не могу пошевелиться.

— Не будьте глупышкой. Вставайте и погуляйте со мной.

Она ободряюще улыбнулась мне. Сперва я, ощущала большую слабость в ногах, но, пройдя несколько раз взад и вперед, почувствовала, что оживаю.

После одного или двух кругов по палубе к нам снова присоединился полковник Рейс:

— Вы сможете увидеть большую вершину Тенерифе с другой стороны.

— Правда? Как вы думаете, смогу я сфотографировать?

— Нет, но это не удержит вас от того, чтобы пощелкать ее.

Миссис Блейр рассмеялась.

— Вы злой. Некоторые из моих фотографий очень хороши.

— Правда, годными у вас выходят только около трех процентов.

Мы перешли на другую сторону. Там, окутанная нежной розоватой дымкой, сверкала заснеженная вершина. У меня вырвалось восторженное восклицание. Миссис Блейр побежала за своей камерой.

Невзирая на саркастические замечания полковника Рейса, она энергично щелкала аппаратом:

— Вот и конец пленки. О, боже, — произнесла она огорченно, — я все время снимала со вспышкой.

— Мне всегда нравится видеть ребенка с новой игрушкой, — пробормотал полковник.

— Какой вы противный… Но у меня есть другая пленка.

Миссис Блейр торжественно достала ее из кармана свитера. Однако от внезапной качки она потеряла равновесие и, хватаясь за поручень, выронила пленку, и та упала вниз.

— О! — вскрикнула миссис Блейр с комическим испугом и перегнулась через поручень. — Вы думаете, пленка упала за борт?

— Нет, вы достаточно везучи, чтобы размозжить голову несчастному стюарду на нижней палубе.

Маленький мальчик, незаметно подошедший к нам сзади на несколько шагов, оглушительно протрубил в горн.

— Ланч, — восторженно объявила миссис Блейр. — Я с завтрака ничего не ела, кроме двух чашек бульона. Пойдемте на ланч, миссис Беддингфелд?

— Что ж, — сказала я задумчиво. — Я действительно проголодалась.

— Великолепно. Вы сидите за столом эконома, я знаю. Попытайтесь уговорить его насчет каюты.

Я спустилась в салон, начала есть потихоньку, но к концу ланча поглотила огромное количество пищи. Мой вчерашний приятель поздравил меня с выздоровлением. Сегодня, по его словам, все меняли каюты, и он обещал, что мои вещи будут без промедления перенесены в каюту на внешней стороне.

За нашим столом сидели только четверо пассажиров: я, две пожилые дамы и миссионер, много говоривший о «наших бедных черных братьях».

Я огляделась вокруг. Миссис Блейр сидела за столом капитана. Полковник Рейс рядом с ней. По другую сторону от капитана сидел седой мужчина с запоминающейся внешностью. Очень многих я заметила еще на палубе, но один человек раньше нигде не появлялся. Если бы он где-нибудь появился, то вряд ли мог ускользнуть от моего внимания. Он был высокий и темноволосый, меня просто поразило зловещее выражение его лица. Я спросила эконома с некоторой долей любопытства, кто этот человек.

«Вон тот? Секретарь сэра Юстаса Педлера. Бедняга очень страдал от морской болезни и до сих пор не выходит из каюты Сэр Юстас взял с собой двух секретарей, и море не пощадило обоих. Другой парень еще не пришел в себя. А этого зовут Пейджет».

Итак, на борту находился сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауса. Возможно, всего лишь совпадение, и все же.

— А вот и сам сэр Юстас, — продолжал мой информатор, — сидит рядом с капитаном. Напыщенный старый осел.

Чем больше я изучала физиономию секретаря, тем она мне меньше нравилась. Ее ровная бледность, скрытные глаза с набрякшими веками, странно приплюснутая голова — все вызывало у меня отвращение и рождало мрачные предчувствия.

Выйдя из салона одновременно с ним, я пошла следом на верхнюю палубу. Он разговаривал с сэром Юстасом, и я невольно услышала несколько фраз.

— Тогда я сейчас же позабочусь о каюте, хорошо? В вашей невозможно работать из-за этих чемоданов.

— Мой дорогой друг, — отвечал сэр Юстас. — Моя каюта предназначена, во-первых, для того, чтобы я в ней спал и, во-вторых, чтобы я в ней одевался, если сумею. У меня никогда не было ни малейшего намерения позволить вам оккупировать ее и стучать там на вашей проклятой пишущей машинке.

— Именно об этом я и говорю, сэр Юстас, должно же у нас быть какое-то место для работы…

Здесь я рассталась с ними и пошла вниз, чтобы посмотреть, продвигается ли мой переезд. Я застала стюарда складывающим вещи.

— Чудесная каюта, мисс. На палубе «Д», номер 13.

— О, нет! — вскрикнула я. — Только не 13.

13 — единственное, к чему я питаю суеверное предубеждение. Это была хорошая каюта. Я осмотрела ее, поколебалась, но глупое суеверие возобладало. Я почти плача обратилась к стюарду.

— Нет ли какой-нибудь другой каюты, которую я могу занять?

Стюард задумался.