Человек в коричневом костюме

Клянусь вам, Энн, в основном из-за него я испытывал такое ожесточение против той женщины, С ним все было гораздо серьезнее, чем со мной. Некоторое время я был безумно влюблен в нее — я даже думаю, что иногда пугал ее, — однако его чувство было явно спокойнее и глубже. Для него она была центром вселенной — и ее предательство подорвало самые основы его жизни. Удар оглушил его и парализовал.

Гарри помолчал немного, а через минуту-другую продолжал:

— Как вам известно, обо мне сообщили, что я «пропал без вести, предположительно убит». Я совсем не беспокоился о том, чтобы исправить ошибку. Я взял себе фамилию Паркер и приехал на этот островок, о котором давно знал. В начале войны у меня были честолюбивые надежды доказать свою невиновность, но теперь весь мой энтузиазм прошел. Я все время думал: «Что толку?» Мой товарищ мертв, ни у него, ни у меня не осталось живых родственников, которым мое положение было бы небезразличным. Предполагали, что я — тоже погиб, пусть так и останется. Я вел здесь спокойное существование, не особо счастливое, не несчастное — я как бы оцепенел. Сейчас я понимаю, хотя тогда и не сознавал, что частично это было следствием войны.

А затем некий случай заставил меня очнуться. Я собирался прокатить одну компанию вверх по реке и стоял на пристани, помогая им сесть в лодку, когда один из мужчин что-то изумленно воскликнул. Это привлекло мое внимание к нему. Он был низенький, худой человек с бородой, и он глазел на меня изо всех сил, как будто я был призраком. Его душевное волнение было столь сильным, что пробудило мое любопытство. Я навел о нем справки в гостинице и узнал, что его фамилия Картон, он приехал из Кимберли и работает сортировщиком алмазов в компании «Де Бирс». Моментально во мне снова возникло чувство несправедливости. Я покинул островок и отправился в Кимберли.

Тем не менее мне не удалось выяснить о нем много нового. В конце концов, я решил, что надо заставить говорить его самого. Я взял с собой револьвер. У меня осталось мимолетное впечатление, что он трус. Как только мы очутились лицом к лицу, я понял, что он боится меня. Вскоре я заставил его рассказать мне все, что ему известно. Похищение алмазов было отчасти делом его рук, а Анита Грюнберг была его женой. Однажды он мельком видел нас обоих, когда мы обедали с ней в гостинице, и, зная из газет, что я погиб, он страшно испугался, встретив меня живым у водопада. Он и Анита поженились совсем молодыми, но она вскоре ушла от него. Она связалась с дурными людьми, так он рассказал мне — и именно тогда я впервые услышал о «полковнике». Сам Картон никогда не был замешан ни в чем, кроме того единственного дела. Он торжественно заверил меня, и я был склонен поверить ему. Он был явно не из того теста, из какого делаются удачливые преступники.

И все же у меня было ощущение, что он что-то скрывает. Для проверки я пригрозил пристрелить его на месте, заявив, что меня очень мало волнует, что теперь со мной станет. Охваченный безумным страхом, он поведал мне следующее. Анита Грюнберг, по-видимому, не вполне доверяла «полковнику». Сделав вид, что передала ему все камни, украденные из гостиницы, она несколько штук оставила у себя. Картон, зная тонкости своего дела, посоветовал ей, какие сохранить. Их цвет и особенности таковы, что, если когда-нибудь они будут предъявлены, эксперты из «Де Бирс» сейчас же признают, что эти камни никогда не проходили через их руки. Таким образом, мой рассказ о подмене подтвердится, мое имя очистится, а подозрение падет на истинного виновника. Я сообразил, что в отличие от обычной практики, на сей раз сам «полковник» был замешан в этом деле, поэтому Анита испытывала чувство удовлетворения, что может обрести над ним реальную власть, если ей понадобится. Теперь Картон предложил, чтобы я заключил сделку с Анитой Грюнберг, или Надиной, как она теперь называла себя. Он полагал, что за солидную сумму она захочет отдать алмазы и предать своего бывшего шефа. Он готов немедленно телеграфировать ей.

Но я все еще подозревал Картона. Он был из тех, кого весьма легко испугать, но кто в страхе наговорит столько вранья, что потом будет непросто отделить правду от лжи. Вернувшись в гостиницу, я стал ждать. По моим расчетам, к следующему вечеру он должен был получить ответ на свою телеграмму. Я зашел к нему домой, и мне сказали, что мистер Картон уехал, но утром вернется. Мои подозрения усилились. Как раз вовремя я обнаружил, что на самом деле он собирается отплыть в Англию на «Килморден касле», который выходит из Кейптауна через два дня. У меня едва хватило времени, чтобы доехать туда и успеть на тот же пароход.

В мои намерения не входило потревожить Картона, обнаружив свое присутствие на борту. За время учебы в Кембридже я много играл в любительских спектаклях, и мне было сравнительно нетрудно превратиться в серьезного бородатого джентльмена средних лет. На судне я старательно избегал Картона, оставаясь по возможности в каюте под предлогом нездоровья.