Человек в коричневом костюме

Ко мне все были очень добры. Я оценила это, несмотря на свое оглушенное состояние. Нет, я не очень убивалась. Ведь папа никогда меня не любил, и я это прекрасно знала. Если бы он относился ко мне с любовью, я бы платила ему взаимностью… Но невзирая на отсутствие любви, мы были друг к другу привязаны, я заботилась об отце и втайне восхищалась его ученостью и беззаветной преданностью науке. И мне было больно, что папа умер как раз тогда, когда его интерес к жизни достиг своего апогея. Я бы с легкой душой похоронила его в пещере рядом с наскальными рисунками, изображавшими оленя и кремневые орудия, но под давлением общественного мнения мне пришлось согласиться на аккуратненький холмик с мраморным надгробьем на унылом кладбище при нашей церкви. Викарий от чистого сердца пытался меня утешить, но тщетно.

Я не сразу осознала, что наконец обрела вожделенную свободу. Я осиротела и осталась почти без средств к существованию, но зато стала свободной. В то же время меня глубоко тронула удивительная доброта моих соседей-односельчан. Священник из кожи вон лез, убеждая меня, что его жене срочно нужна компаньонка. Крошечной местной библиотеке неожиданно понадобился дополнительный работник. Ну а в довершение всего ко мне нагрянул доктор, который долго бекал, мекал, забавно оправдывался, говоря, что, конечно, он нарушает правила этикета… а потом предложил мне выйти за него замуж.

Его предложение меня безумно удивило. Доктору давно перевалило за тридцать, дело уже близилось к сорока. Это был кругленький, бочкообразный толстячок, совсем не похожий на героя из «Приключений Памелы» и уж тем более на сурового и молчаливого родезийца. Немного поразмыслив, я спросила, почему он решил жениться именно на мне. Доктор пришел в еще большее замешательство и пробормотал, что жена – хорошее подспорье для практикующего врача. Это выглядело еще менее романтично, но все же меня почему-то тянуло принять его предложение. Ведь мне предлагалась спокойная жизнь! Спокойная жизнь и уютный дом. Вспоминая теперь ту сцену, я думаю, что поступила несправедливо по отношению к маленькому толстячку. Он был искренне влюблен в меня, однако из-за ошибочных представлений о деликатности не афишировал свою любовь… Но тогда моя алкавшая романтики душа взбунтовалась.

– Вы удивительно добры ко мне, – сказала я, – но это невозможно. Я выйду замуж только за того, в кого влюблюсь до беспамятства.

– Значит, вам кажется, что вы…

– Нет, не влюблена, – жестко отрезала я.

Доктор вздохнул.

– Но что вы намерены делать, моя милая девочка?

– Я мечтаю увидеть мир, хочу приключений! – ответила я без тени колебаний.

– Мисс Анна, вы еще сущий ребенок! Вы не понимаете…

– Какие трудности встретятся на моем пути? О нет, я прекрасно все понимаю, доктор. Я не сентиментальная школьница, а очень практичная и, кстати, сварливая особа. Если бы вы на мне женились, я бы вам показала…

– О, если бы вы передумали…

– Нет, не могу.

Он вздохнул еще раз.

– Тогда у меня к вам другое предложение. Моей тете – она живет в Уэльсе – нужна помощница по хозяйству, молодая леди. Как вы на это смотрите?

– Отрицательно, доктор. Я поеду в Лондон. За приключениями надо ехать в Лондон! Я буду смотреть в оба, и – помяните мое слово! – что-нибудь да произойдет! В следующий раз я пришлю вам весточку из Китая или из Тимбукту.

Вслед за доктором меня посетил мистер Флемминг, папин адвокат из Лондона. Он специально приехал, чтобы повидаться со мной. Флемминг обожал антропологию и высоко ценил папины научные труды. Роста он был высокого, худощав, узколиц и седовлас. Когда я вошла в комнату, он встал и, взяв мои руки в свои, ласково пожал их.

– Бедное дитя! О, мое бедное, бедное дитя!

Я неосознанно начала входить в роль обездоленной сиротки. Это на меня мистер Флемминг подействовал. Он излучал доброту, теплоту и отеческую заботу… И был совершенно уверен, что я глупенькая маленькая девочка, оставшаяся один на один с жестокосердным миром. Я сразу поняла, что переубеждать его бесполезно. И, судя по всему – как показал дальнейший ход событий, – сделала правильно, что не стала его переубеждать.

– Мое милое дитя, можете ли вы выслушать меня? Мне бы хотелось вам кое-что разъяснить.

– А… хорошо.

– Как известно, ваш отец был выдающийся человек. Потомки его оценят. Но, к сожалению, он не обладал деловыми качествами.

Я знала это, пожалуй, даже лучше мистера Флемминга, но от комментариев воздержалась.

Он продолжал:

– Вряд ли вы разбираетесь в подобных вопросах, так что я постараюсь говорить как можно понятней.

Мистер Флемминг начал вдаваться в ненужные подробности, из которых в конце концов стало ясно, что мне приходится вступать в жизнь, имея в кармане восемьдесят семь фунтов семнадцать шиллингов и четыре пенса. Сумма была весьма неубедительной. Я ждала продолжения разговора с некоторым трепетом, боясь, что у мистера Флемминга найдется где-нибудь в Шотландии тетушка, которой позарез нужна молоденькая компаньонка. Однако тети у адвоката не оказалось.

– Вопрос в том, – продолжал мистер Флемминг, – как устроить ваше будущее. У вас ведь нет родственников?