Человек в литературе Древней Руси

«Открытие» древней русской литературы совершается несравненно медленнее. Открыть красоту древней литературы труднее, чем древнего искусства. Увидеть легче, чем прочесть, особенно на языке, ставшем чужим.

Работы Ф. И. Буслаева были первыми, которые обратили внимание на художественную сторону древней русской литературы. Многое сделали для изучения художественной сущности русской литературы XI–XVII вв. A. С. Орлов, В. П. Адрианова-Перетц, Н. К. Гудзий, И. П. Еремин, B. Ф. Ржига. Предстоит сделать еще больше, ибо «доступность» древней русской литературы несравненно меньше доступности древнего русского искусства.

Между первым изданием этой книги, вышедшим в 1958 г., и вторым появилась моя книга «Поэтика древнерусской литературы» (Л., 1967). «Поэтика древнерусской литературы» по-иному исследует проблемы художественности древней русской литературы. Главным в ней являются не стили изображения, а отдельные аспекты художественности. Она посвящена не истории, а статике, не стилям, а способам.

В дальнейшем я предполагаю выпустить книгу, посвященную развитию древней русской литературы в целом, которая могла бы явиться продолжением моей книги «Возникновение древней русской литературы», вышедшей в 1952 г.

Создание теоретической книги, посвященной развитию русской литературы X–XVII вв., ее научной истории, – дело очень сложное. Оно требует длительных изысканий. Теоретическая история не должна вытесняться фактографией, анализ – описательностью. Когда эта книга будет закончена, сама проблема построения теоретической истории древней русской литературы будет только начата. Описательные истории древней русской литературы, существующие ныне, также не будут ею отменены. Они всегда останутся необходимыми для изучения фактической стороны литературы, для первых ознакомлений с движением литературы.

Построение теоретической истории древней русской литературы крайне затруднено тем, что фактическая сторона древней русской литературы исследована очень плохо. Только тогда, когда будет сделана первая попытка создать теоретическую историю древней русской литературы, будет ясно, как плохо мы знаем ее фактическую сторону и сколько произведений остаются неизданными или изданными плохо – по случайным спискам, без предварительного текстологического изучения рукописей.

Какие проблемы изучения древней русской литературы стоят перед исследователями, достаточно ясно из книги «Актуальные задачи изучения русской литературы XI–XVII веков» (Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XX. М.; Л., 1964.).

Чтобы дать представление о том, как плохо и как недостаточно издано литературное наследие Древней Руси, напомню хотя бы, что до сих пор полностью не изданы ее самые крупные произведения: Великие Четьи минеи митрополита Макария, Пролог, Еллинский и Римский летописец, Измарагд и многие другие. Не изданы такие значительные памятники переводной литературы, как Хроника Манассии или Диоптра. Не создано полных собраний сочинений Аввакума, Максима Грека, Симеона Полоцкого. Много опущений в издании житий и произведений ораторской прозы.

Будем надеяться, что изучение первых семи веков русской литературы привлечет к себе молодых исследователей и принесет им радость открытий, радость введения в науку новых и новых памятников. Древнерусское рукописное книжное наследие – одно из самых богатых и одно из самых неизученных.

Если эта книга поможет поколебать традиционно сложившиеся несправедливые представления о древней русской литературе как о бедной литературным развитием, то цель книги в известной степени будет достигнута. Но если книга эта убедит непредубежденных читателей и в том еще, что изучение общих закономерностей развития русской литературы невозможно без основательного знания литературы древней, то цель ее окажется достигнутой с превышением.

Заключая книгу, мне хотелось бы привести здесь слова П. Я. Чаадаева, которыми он заканчивает свое третье философическое письмо: «Прощайте, сударыня. Вполне в вашей власти заставить меня продолжить мои рассуждения об этом предмете, сколько вам будет угодно. Впрочем, к чему в задушевной беседе, где собеседники вполне понимают друг друга, разрабатывать и исчерпывать до конца каждую мысль? Если того, что я сказал вам, достаточно, чтобы изучение истории могло дать вам нечто новое и возбудить в вас более глубокий интерес, чем какой оно вызывает обыкновенно, я буду вполне удовлетворен»[487].