Человек в поисках смысла

Редукционизм - это нигилизм наших дней. Верно, что сартровская ветвь экзистенциализма вращается вокруг "Бытия и ничто". Но урок, который следует извлечь из экзистенциализма, - это дефис, необходимый в слове "ничто": "ни-чтойность" человеческого бытия. Человек - не "что-то", не вещь среди других вещей. Вещи детерминируют друг друга. Человек же определяет себя сам. Или, скорее, он решает, позволит ли он себе быть определяемым, будь то побуждениями и инстинктами, которые толкают его, или основаниями и смыслами, которые притягивают.

Вчерашний нигилизм провозглашал "ничто". Нынешний редукционизм проповедует "не что иное, как". Человек - не что иное, как компьютер или "голая обезьяна". Совершенно законно использовать компьютер, скажем, как модель функционирования нашей центральной нервной системы. Analogia entis простирается вниз до компьютера. Однако существуют различия в измерениях, которые редукционизм отрицает и упускает. Возьмите, например, типично редукционистскую теорию совести, согласно которой этот уникальный человеческий феномен - не что иное, как результат процесса обусловливания. Поведение собаки, которая испачкала ковер и прячется под диваном, засунув хвост между лап, - это проявление не совести, а того, что я назвал бы тревожным предвосхищением, полным страха ожиданием наказания. Однако это не имеет никакого отношения к совести, потому что истинная совесть не имеет ничего общего с ожиданием наказания. До тех пор пока человек мотивируем страхом наказания или надеждой на вознаграждение - или, скажем, стремлением успокоить суперэго, - совесть еще не сказала своего слова.

Лоренц был достаточно осторожен, говоря о поведении животных, аналогичном моральному поведению людей. Редукционисты не видят качественной разницы между ними. Они отрицают существование уникально человеческих феноменов, и делают они это не на эмпирических основаниях, как кто-нибудь мог бы предположить, а на априорных. Они настаивают, что в человеке нет ничего, что нельзя было бы найти в других животных.

В моей любимой истории к рабби обращаются за советом два прихожанина. Один утверждает, что кошка другого украла и съела пять фунтов масла, другой это отрицает. "Принесите кошку", - приказывает рабби. Ему приносят кошку. "Теперь принесите весы". Ему приносят весы. "Сколько, ты говоришь, фунтов масла съела кошка?" - спрашивает рабби. "Пять фунтов, рабби". После этого рабби взвешивает кошку, и она весит точно пять фунтов. "Итак, у нас здесь есть масло, - говорит рабби,- но где же кошка?" Это как раз то, что происходит, когда редукционисты обнаруживают в человеке все условные рефлексы, процессы обусловливания, внутренние спусковые механизмы и все остальное, что они ищут. "У нас есть все это, - говорят они, как рабби, - но где же человек?" Не следует недооценивать опустошительного воздействия редукционистских доктрин. Здесь я ограничусь ссылкой на исследование Р. Н. Грея и соавторов, изучивших 64 врача, из них 11 психиатров. Исследование показало, что за время медицинского обучения цинизм, как правило, возрастает, а гуманность - уменьшается. Лишь по завершении медицинского образования эта тенденция обращается, но, к сожалению, не у всех. Вот пример того, что может происходить в таких случаях. Молодая пара возвращается из Африки, где они служили добровольцами Корпуса мира. Им опостылело все на свете. С самого начала они должны были участвовать в обязательной психологической группе, руководитель которой играл в игры вроде следующей: "Почему вы вступили в Корпус мира?" - "Мы хотели помочь менее привилегированным людям". - "Так что, вы чувствуете превосходство по отношению к ним?" - "В некотором смысле". - "Значит, в вас, в вашем бессознательном должна быть потребность доказывать себе свое превосходство". - "Ну, я никогда не думал об этом так, но вы психолог, и вы, конечно, лучше знаете". Группа была научена интерпретировать идеализм и альтруизм как "заморочки" и "пунктики". Хуже того, добровольцы постоянно играли друг с другом в игру "каков твой скрытый мотив". Здесь мы имеем дело с тем, что я бы назвал гиперинтерпретацией.

Недавнее исследование Эдит Вайскопф-Джоулсон с сотрудниками показывает, что высшей ценностью среди американских студентов колледжей является "самоинтерпретация". До сих пор мы противопоставляли причины субъективным основаниям и необходимые условия достаточным. Но есть еще третье различение, которое мы должны рассмотреть. Под достаточными условиями обычно понимают действующую причину в отличие от конечной причины. Мое утверждение состоит в том, что конечные причины - в нашем случае смыслы и цели - может вскрыть лишь соответствующий им научный подход.

Пандетерминизм, утверждающий, что не существует смыслов и целей, похож на человека, который, говоря словами Гёте, "живой предмет желая изучить... ...прежде душу изгоняет,