Человек в трех измерениях

Чаще всего мы видим, что существование такого «неродившегося» человека, достигшего зрелого возраста, не вызвано никакой необходимостью: мало что изменилось бы в мире, если бы он никогда не существовал, ибо он повторяет те же слова, те же дела, которые до него уже тысячи раз повторялись. Он уже много раз был в этом мире, и нет никакой нужды ему возникать снова. Почти каждый человек может сказать о себе: мое рождение случайно, я мог бы и не появиться на свет, если бы случайно не встретились мои родители; я родился в этой стране, а не в другой, в этом времени, а не раньше и не позже, мужчиной, а не женщиной, с этим набором психологических особенностей и способностей, изменить или развить которые я чаще всего не в силах. Люди случайно появляются на свет и в большинстве своем бесследно исчезают: умирают родственники, прерывается род, исчезают записи в церковных книгах или в загсах, волны небытия смыкаются над головой человека, и больше нет никаких доказательств, что он вообще когда-либо существовал. Не только отдельные люди, но целые народы исчезли бесследно, и можно, анализируя существующие языки, строить смутные гипотезы об их существовании.

Многих, почти всех, в будущем ожидает эта пропасть небытия. Мир не заметил моего рождения, как не заметит и моей смерти. Только временами, особенно под влиянием произведения искусства, что-то бередит нам душу, какие-то отзвуки и тени то ли упущенных возможностей, то ли еще не растаявших надежд пробуждаются в нас, и нам кажется, что еще не все потеряно, что настоящая жизнь, полная страсти, вдохновения, риска и любви, еще впереди.

Это, конечно, свидетельствует о том, что естественный человек прежде всего человек, а не животное, и таких минут, когда он чувствовал себя живущим, существующим, не так уж мало было в его жизни. Но тем не менее его жизнь в основном протекала скорее виртуально, чем реально. Виртуально в том смысле, что основные ее моменты, как в компьютерной игре, легко заменяемы, в том смысле, что человек сам своей жизнью не распоряжается. Многие его поступки, дела и слова могли быть другими, а могли и вообще не быть. Они не отмечены печатью бытия, самобытности. Утром он встает с постели, а мог бы и не вставать, потом идет на работу и читает там лекцию, но если бы он заболел и остался дома – ничего бы не случилось. Даже если бы он послал по факсу заявление о своем увольнении – тоже ничего бы не случилось. Конечно, коллеги удивились бы и недели две обсуждали его поступок и даже звонили ему, но потом все затихло бы и затянулось, словно болотной ряской. За время, когда он работал на последнем месте, уволилось человек шесть, и где они теперь, что делают – никому не интересно, потому что ничего особенного, выдающегося, оригинального эти люди из себя не представляли. Когда говорят, что каждая жизнь уникальна и неповторима, это скорее говорится в утешение, потому что чаще всего ничего уникального и неповторимого в ней нет. Жизнь протекает и кончается, как в анекдоте, когда подошедший к похоронной процессии спрашивает: кого хоронят? – Да вон того, который в гробу лежит, отвечают ему.

С таким же успехом там может лежать кто-нибудь другой, третий и т. д. Вот этот ужас небытия, в серой тени которого находится человек, должен им хотя бы осознаваться, приводить в трепет, в отчаяние. Если не приводит, то он просто массовый человек, представитель стада.

Правда, на пути такого осознавания стоит серьезное препятствие, которое можно назвать творением иллюзии относительно своей личности, своего Я. Вероятно, никакого Я как устойчивого ядра, создающего, поддерживающего самоидентичность личности, у естественного человека нет. Или, вернее, нет на том уровне, на каком он является естественным. В нас все от других. Мысли, чувства, поступки, на которые мы решаемся, уже были, очень много раз были. Но это выясняется только при серьезном, внимательном самоанализе, а без него человек свято верует в свою талантливость, исключительность, свою особенность, которая проявляется даже в снах.

Стадо – это яркий пример природно-социального, это коллектив серых, безличных и безликих существ, руководствующийся, по Ф. Ницше, только одним чувством – злобной зависти ко всему выдающемуся, яркому, талантливому. Члены стада – это неудачники, люди, которые никогда в жизни ничем не рисковали, никогда не решались на самостоятельный своевольный поступок, никогда не стремились «выйти из-под закона», который ограничивал их свободу. Но если не рискуешь, то ничего не добьешься. По большому счету надо рисковать жизнью, ведь все равно мы ее рано или поздно потеряем. Какое значение имеют еще двадцать или тридцать лет нудной и серой жизни, которую проживает человек, ничем не рисковавший? Массовое, стадное начало, живущее в каждом из нас, имеет свои глубокие социальные корни.