Человек в западне (Сборник)

.— Конечно,— отозвался адвокат.— Я все устрою. Не огорчайтесь. Встретимся завтра утром.

Я повернулся к Биллу. Пришла пора прощаться.

— Пока, Сильвия!

— До свиданья, Билл!

— До свиданья, Питер!

— Покойной ночи, Билл!

Теперь мой сын обратился ко мне. Светлые волосы упали ему на лоб.

— Передай Жанне, папа, что я чувствую себя хорошо.

— Передам.

— Мне, папа, очень неприятно, что я столько накуролесил. Я не хотел этого.

Я смотрел на сына, на Транта, на эту страшную комнату, которая провела роковую черту между нашим прошлым и будущим...

— Теперь лучше уходите,— сказал Трант.

Мы вышли на улицу. Сильвия за все это время не обратилась ко мне ни разу и сейчас молча ушла вперед.

— Жак, пойдем домой,—тронул меня за рукав Питер.— Нас ждет Ирис.

— Нет,— коротко ответил я.

— Не дури, ты не должен быть один.

Я отвернулся от него. Это был мой любимый брат, и он хотел помочь мне. Но с меня достаточно разговоров, мне нужно побыть одному.

— Питер, я знаю, что делаю. Оставь меня. Билл не убивал Ронни.

— Меквир отличный адвокат. Он сделает все, что возможно.

— Я вытяну Билла из всего этого и найду убийцу Ронни.

Я резко повернулся, вырвал свою руку и пошел по третьей аллее. Все вокруг казалось мертвым: Ронни, Фелиция... И вдруг я понял: то, что я сказал Питеру, должно воплотиться в Дело. Ронни не стало и никто не в состоянии его оживить, но Билла я обязан спасти.

Я вернулся домой в четыре часа с мыслью немедленно позвонить Жанне. Но усталость давала себя знать. Я рухнул на кровать и забылся тяжелым, беспокойным сном.

Глава 14

Проснулся я после семи. Сон не принес облегчения, и я чувствовал себя отвратительно. Я заставил себя принять душ и переоделся. Хотелось кофе, но я боялся, что, если промешкаю, мне могут помешать видеться с Жанной, а я стремился к действиям. До 58-й улицы было недалеко, и я пошел пешком.

Стояло тихое утро. Из-за угла выехал грузовик с газетами, оставив на тротуаре упавшую пачку. Я заметил крупные заголовки «Дулитч». Через несколько минут об этом будет знать весь город. Теперь мы все — фигуры для обозрения: отец с разбитым сердцем, его жена, загадочная жертва и сын-убийца. Теперь мы стали публичной собственностью.

У дома Ронни никого не было. Я позвонил. Открыл Джонсон. Он был без формы, что свидетельствовало о несчастье в доме. Фелиция всегда шутила, что он родился в ливрее. Сейчас это был старик, ошеломленный, растерявшийся. Его лицо говорило о происшедшей трагедии.

— Ужасное несчастье, Джонсон,— сказал я.

— Не могу поверить, не могу...

— Мне надо повидаться с Жанной Шелдон. Она дома?

— Да, наверху у родителей. Мистера Билла арестовали?

— Да.

— Я должен был рассказать о мистере Билле, ведь он это говорил.

Может, он меня уже ненавидел? Ведь я — отец убийцы Ронни и должен возбуждать в нем только ненависть,

— Конечно, вы обязаны сказать все, у меня к вам нет претензий.

Я хотел пройти наверх, но вдруг старик попросил меня:

— Прошу вас, мистер Дулитч, поговорите с мисс. Ан-ни, я с трудом уговорил ее лечь в постель. Она совсем не может спать, ничего не ест. Вас она уважает, только вас она послушается.

Ни я Анни, ни она мне помочь не могли, но я решил выполнить просьбу старика.

Проходя мимо гостиной, я содрогнулся. Весь этот дом, совсем недавно наполненный жизнерадостностью Ронни, сейчас казался пустой скорлупой. Джонсон проводил меня до самой комнаты Анни и открыл дверь.

— Вы посмотрите, мисс Анни, кого я к вам привел. Сейчас принесу кофе, вот вы и позавтракаете...

Я чувствовал себя не в своей тарелке. Как Анни могла смотреть на меня? Видимо, как на человека, давшего жизнь чудовищу? А для меня каждый человек был потенциальным врагом, потенциальным убийцей Ронни, потенциальным предателем, охотящимся за. жизнью Билла. Даже на Анни я не мог смотреть без подозрительности.

Но это была не Анни... Передо мной сидела, откинувшись на подушки, старуха. Она выглядела, как смертельно больной человек. Но одного не было в ее лице — враждебности.

В спальне Анни мне приходилось бывать и раньше, поэтому я сразу заметил, что в этой комнате что-то изменилось. Я стал всматриваться и наконец понял, что со столика Анни исчезли две карточки: Ронни и ее умершего жениха. Я вообразил, что она спрятала карточки в ящик стола, символизируя этим, что и ее. жизнь закончилась.

Она указала мне на край кровати. Я присел.

— Ты знаешь, Анни, что я чувствую? Ведь я любил Ронни.

— Да, ты был ему искренним другом.

— И он мне, Анни. Но ты не должна сурово осуждать Билла. Он не убивал Ронни.

Она посмотрела на меня с изумлением.

— Но, Жак...

— Вчера вечером я думал, что это сделал он. Но потом Билл мне все рассказал. Револьвер он взял с собой для защиты: Бравада мальчишки. Ронни был прав, что выбросил его из дома. Но Билл не убивал. Он ушел отсюда за час до убийства и бросил здесь револьвер.

В этот момент я стремился только к одной цели: убедить Анни. Передо мной стояли уверенное лицо Траста, бегающие глаза Артура Фридлянда, я думал о тысячах граждан, читающих сейчас газеты и осуждающих Билла. И мне очень хотелось хотя бы одного человека убедить в невиновности моего сына.