Человек в западне (Сборник)

Я рассказал Питеру о Лейгтонах и о билетах. Он ответил, что это тоже надо проверить. Теперь уже даже Ирис приободрилась. Мы составил план. Ирис должна была заняться Джонсоном, Питер с фотографией Билла обойдет кинотеатры. Во мне забурлила энергия. Я вспомнил о ключе Жанны. Билл мне не лгал, я был в этом уверен. Кто мог иметь доступ к этой сумке? На Файр-Айленд вытащить ключ было некому. Потом Билл поставил мою машину в гараж, а сам на подземке поехал к Сильвии Ример. И только после Сильвии он пошел на 58-ю улицу. Значит, ключ могла взять Сильвия. Она — один из развенчанных гениев Ронни, она так же сильно ненавидела Ронни, как и Билл, и на этом крепла их дружба. Кроме того, она любила Билла и ненавидела Жанну.

— А что ты будешь делать? — внезапно прервал мои мысли Питер. -

Я решил пока скрыть историю с ключом от Питера и Ирис, чтобы они снова не усомнились в Билле, и ответил:

— Я поеду к Сильвии Ример.

— Зачем? — спросил Питер.

— Она — близкая приятельница Билла. Может быть, она что-нибудь знает. А потом — к Магги,

План действий был намечен.

Собираясь уходить, Ирис сказала:

— Жак, я виновата перед тобой. Как я могла хоть на минутку усомниться в Билле! Это все адвокат виноват. Мы спасем его, Жак! 

Глава 19

На Перри-стрит я нанял, такси, так как не был уверен, могу ли вести машину сам. Никто до сих пор не подумал о Сильвии Ример как о подозреваемой. Ведь Трант не проверил ее алиби. Но она хотела помочь Биллу и ненавидела Ронни. В голове моей началась путаница.

Дверь открылась сразу. Сильвия долго смотрела перед собой близорукими глазами и, наконец узнав меня, нервно спросила:

— Есть новости?

— Нет.

— Прошу вас, войдите.

Мы вошли в комнату. На топчане все еще лежала неубранная постель. Сильвия закурила, руки у нее дрожали.

— Вы его видели?

— Видел.

— В самом деле? А я думала, вы провели день, стеная над трупом Ронни.

Я сел на топчан.

— Скажите, за что вы меня так ненавидите?

— Это нетрудно отгадать. Я дружу с Биллом.

— И каждый, кто дружит с Биллом, должен меня ненавидеть?

— Иначе не может быть. Ему только девятнадцать лет. А что он видел дома? Сочувствие, понимание? Он должен уважать отца, если видит в нем опору.

— А меня он не уважал?

— Как он мог уважать вас, если целью вашей жизни было лизать сапоги Ронни Шелдона? Вы же этому чудовищу продали свою душу!

Меня взорвало.

— К чему эта болтовня о чудовищах? Вы что, считаете, что мой сын был нежной лилией, требующей ухода двадцать четыре часа в сутки? Папа тебя любит! Папе не нужны друзья!

— Друг! Ронни Шелдон — друг?

— В чем вы можете его упрекнуть?

— Вы хотите знать, в чем я могу его упрекнуть? Вашего Великого Ронни? Хотите послушать, кад он посту-пил со мной?

Это было несколько лет тому назад. Мне тогда шел двадцать первый год и я только приехала из штата Айдахо. Жаль, что вы не видели меня в то время. Я уже написала повесть в стихах, она, наверное, гроша ломаного не стоила, но тогда я думала, что это самое большое достижение со времен Фауста. Я посылала рукопись разным издателям, и мне всегда ее возвращали. Наконец она попала в фирму «Шелдон и Дулитч». В ответ я получила письмо, что мистер Шелдон очень заинтересован в повести и просит меня прийти в издательство. Это был великий день. Известный издатель, известный покровитель гениев, известный миллионер... Было от чего закружиться голове. Я нарядилась с ног до головы. Очки оставила дома, хотя без них не увижу и коровы в трех шагах. Я отправилась в издательство, готовая увидеть и победить.

Самое смешное — я не проиграла.

Он осыпал меня похвалами: моя повесть — гордость человечества! Похвалы лились, как теплое пиво из бутылки. «Он ее издаст, создаст вокруг нее шум. Ведь я новая Гвендолен Снейгли!» Я видела, что его привлекала моя женственность. Он пригласил меня завтракать. Оказывается, мы прямо-таки созданы друг для друга. Он, видите ли, никогда не встречал ничего подобного! Когда я добралась домой после нескольких рюмок мартини, то вспомнила, что. приглашена на ужин — только вдвоем. Я была в восторге! Подошла к разбитому зеркалу и повторяла: «Он меня любит! Меня любит великий Ронни!»

Я слушал внимательно. Для Ронни это было обычным делом. Попалась еще одна провинциалка, вот и все.

— Я отправилась на это свидание, одолжив у знакомых черное вечернее платье. Ресторанный шик меня поразил. Такой ужин, такие вина и, наконец, финал: пойдем ко мне на рюмочку? Конечно, я согласилась, ведь я была на седьмом небе! Мы поехали на квартиру Ронни.

— Какую квартиру? Ведь у Ронни был дом.

— Конечно, был дом, но была и квартира для свиданий. В доме — сестра и слуги, а здесь... Затемненный свет, музыка, шампанское. Вдруг Ронни посмотрел на часы. Я подумала, неужели он кого-то ждет? Но Ронни подсел ко мне, подбирая слова любви. Пробило одиннадцать. В холле послышались шаги. Я отодвинулась и сказала: «Там кто-то есть...», но он прижал меня сильнее.

В этот момент, я услышала женский голос, он повторял только одно слово — Ронни... Ронни... Ронни... Голос был так страшен, что я не забыла его до сих пор.