Человек в западне (Сборник)

Анни сидела в кресле в одном из своих дорогих, но безвкусных платьев. Она не встала, но повернула голову в мою сторону.

— Жак...

— Это ты прислала мне письмо Фелиции?

Она посмотрела мне в глаза и спокойно сказала:

— Теперь ты понимаешь, что не виноваты ни ты, ни Фелиция. Теперь ты не сможешь ее ненавидеть.

— Ты взяла письмо у Джонсона?

— Конечно. И велела отнести его тебе на квартиру. Я не могла видеть твоих переживаний и того, что ты продолжал считать Ронни своим лучшим другом.

— Но до этого ты взяла письмо. Ты знала о Фелиции еще до смерти Ронни и уверяешь, что ушла к Снейгли.

— Уверяю? Не веди себя, как лейтенант Трант. Тебе незачем вытягивать из меня что-либо силой... Садись. В течение двадцати пяти лет, с момента, когда пришло письмо о смерти Луи, содержанием моей жизни были Ронни, Джонсон, Фелиция и ты.

Луи был женихом Анни, фотография его всегда стояла на ее столике и исчезла совсем недавно. Это ее единственное любовное переживание.

— Я любила вас всех,— продолжала Анни,— и не обращала внимания на недостатки Ронни. Ронни есть Ронни, вот и все. До вчерашнего дня я совсем не задумывалась над его женитьбой. Очевидно, он хотел иметь Жанну, и получил ее. О Билле я совсем не думала. Вчера, когда произошел взрыв и я услыхала, что Ронни орет, на них, как ненормальный, я испугалась. Сначала я была на его стороне. Я слышала, как он ужасно ругал Билла. Слышала, как грозил уничтожить тебя и издательство. Я слышала, как Жанна умоляла Билла уйти. Чтобы не видели, как я подслушиваю, я ушла к себе.

Я видела, как Билл вышел в холл и что-то передал Джонсону. Когда он ушел, я увидела в руках Джонсона конверт и глазам своим не поверила, узнав почерк Фелиции. Я взяла письмо, собираясь его вернуть, но сначала решила прочитать.

С этого момента я зачеркнула всю свою жизнь. Я знала о квартире Ронни, он часто не ночевал дома. Я понимала, он был мужчиной и не имел жены. Но то, что Ронни был подлец и так поступил с Фелицией...

Я спустилась вниз и увидела тебя. Я пошла вслед за тобой, и снова началось: Ронни рычал на тебя, а я стояла за дверью и думала, как он смеет? Он уничтожил твою жизнь и еще смеет так орать! Я все слышала — как Ронни приказал. Джонсону взять выходной, как он звонил Артуру Фридлянду. Я убедилась, что свое намерение он приведет в исполнение, чтобы совсем уничтожить тебя. Я ушла в ванную, но и там все слышала.

Когда Ронни положил трубку, тут уж не выдержала Жанна. Как она была великолепна в своей гневе! Она крикнула: «Я ухожу от тебя!» Потом она убежала в .свою комнату, и я поняла, что мне надо делать. Если Жанна может быть энергичной, я тоже должна. Если никто не может его удержать, это сделаю я. С письмом в руке я направилась в гостиную и сказала ему: «Позвони Артуру еще раз и скажи, чтобы он не приходил». Он крикнул: «Ты сошла с ума!» Я повторила: «Позвони сейчас же Артуру, иначе я предам гласности, что ты сделал с Фелицией. Это ты убил ее! Ты толкнул ее из окна! Я ухожу из этого дома, но прежде чем уйти, я удержу тебя от новой подлости?.

Это было страшно. Он был взбешен и зло рассмеялся: «Ты тоже? Это даже забавно! Я теряю сразу и жену, и хозяйку. Ну что ж, не могу же я всю жизнь держать при себе домработницу. Итак, уже двадцать пять лет прошло, как я откупил тебя у твоего жениха. Он был в восторге от собственной смерти. Сейчас у него, должно быть, штук пятнадцать сыновей, собственная ферма. А мне невыгодно было отпускать тебя для твоего семейного счастья в Перу или Эквадор».

Подлость Ронни была безгранична. Двадцать пять лет тому назад он уничтожил счастье сестры ради своей выгоды. Я трусиха, Жак, я ничего не сделала, я разрешила ему смеяться надо мной. Я не нашла ничего лучшего, как пойти к Гвендолен и рассказать ей обо всем. Она обвинила меня в малодушии. Да, мне нисколько не помог этот разговор с Гвендолен и сознание, что с ней случилось то же самое. У Гвендолен характер сильнее, чем у меня. Она заявила, что я обязана-спасти тебя, спасти издательство, сказала, что я должна быть готова на все и должна вернуться домой сейчас же.

Теперь, когда я достиг своей цели, я должен был почувствовать радость победы, но радости не было. Вопрос ясен, как решение математической задачи. Анни побуждаемая Гвендолен, ненавидевшая брата, вернулась, чтобы выполнить свой моральный долг.

— И ты вернулась...— тихо спросил я.

— Да,— кивнула она головой,— вернулась

—-Ты открыла дверь своим ключом?

— Да.

— И Ронни был там?

Она посмотрела мне в глаза:

—- Ронни лежал на полу... мертвый, а около него револьвер.

Я был так уверен, что сейчас последует признание, что даже растерялся. Жанна ведь слышала, как убийца открывал дверь в девять часов.

— Это было около девяти часов, да?

— В девять? О, нет, значительно позже. Это было... около половины десятого. Я от Гвендолен ушла после девяти.

«Она разгадала западню»,— подумал я,:

Но Анни продолжала упавшим голосом: