Человек в западне

Я рассердился.

– Дубовая голова, разве ты не понимаешь, что тебе следует понаблюдать за– остальными, пока я буду одеваться?

Она сразу же переменила тон и ответила:

– Бегу. Ничто не помешает мне…

Едва за ней закрылась дверь, как я сбросил с себя пижаму, отправился в ванную комнату, быстро проделал все необходимые процедуры и надел свой костюм для дороги, считая, что наш уик-энд в Хобби-Хауз на этом закончился. Потом я осмотрел наши чемоданы и решил, что мы сможем, как только потребуется, немедленно тронуться обратно.

Глава 5

В восемь часов два больших черных лимузина подкатили к дому и остановились у входа во двор. Из них вышла целая куча народа, некоторые из них в форме.

Дуличи и Лоувел все еще были в гараже. Я направился к человеку с седыми волосами, который очень вежливо представился:

– Вильям Глен, помощник прокурора.

Другой тип, на коротких ножках, с головой быка, подошел и, протянув руку, раздавил мне фаланги пальцев:

– Стефан Милс, офицер полиции в Ветеле, – сказал он при этом. – Это вы вдовец?

Нельзя было быть более деликатным. Я ответил, глядя на помощника прокурора:

– Нет. Мое имя Питер Ларм. Я руковожу в Нью-Йорке «Детективным агентством»…,

Как по волшебству, лица обоих мужнин приняли замкнутое выражение. С неожиданной враждебностью Миле грубо спросил меня:

– А позвольте вас спросить, почему вы здесь?

Я сделал безразличный жест рукой.

– Минуту, – сказал я, – мы не в кинематографе. Я был нанят Робертом Лоувелом, мужем покойной, для одного дела, о котором я расскажу вам, если сочту нужным. Вместо того, чтобы пытаться сделать мне неприятность, подумайте о том, что я провел здесь ночь и что я смогу быть вам полезен.

Помощник прокурора, казалось, понял. Он положил свою холеную руку на плечо флика и легонько подтолкнул его.

– Пошли, Стефан. Этот частный абсолютно прав. Он сможет нам помочь.

Милс заворчал, потом сжал кулаки и фыркнул, как охотничья собака.

– Где тело?

– Прежде, чем вы увидитесь с остальными, – сказал я, – я хочу попросить вас не выдавать моей истинной роли непосвященным в это людям. Только один Роберт Лоувел в курсе дела. Остальные считают меня его другом.

– Согласен, – ответил помощник прокурора.

Я проводил его к гаражу. Группа фликов из нижних чинов шла за нами следом. Я быстро представил Глену и Милсу Лоувела, Дуличей и Флосси, потом Миле быстро отдал нужные в таких случаях распоряжения. Фотографы достали свои аппараты, остальные полицейские стали шарить повсюду, измеряя что-то и осматривая все вокруг.

Неожиданно помощник прокурора, который находился рядом со мной, повернул голову и поинтересовался:

– Куда же это делся Эрнест?

– Кто это? – вежливо спросил его я.

– Полицейский врач. Мы вытащили его из кровати, чтобы привезти сюда.

Громко храпящий Эрнест был обнаружен в глубине какой-то машины. Когда он пожимал мне руку, я был вынужден отвернуться, чтобы не задохнуться от винного перегара. Он был пьян настолько, насколько недопустимо быть пьяным в восемь часов утра.

Когда фотографы закончили свою работу, помощник прокурора отдал распоряжение своим людям снять труп и предоставить его в распоряжение врача. Потом попросил всех нас последовать за ним в дом, чтобы подвергнуться обычным вопросам.

Мы собрались в приемном зале, окна которого были открыты. Решение помощника прокурора, казалось, было уже принято, и опрос присутствующих был простой формальностью.

Виктор Дулич и Роберт Лоувел приехали уже после совершившегося и были вне всяких подозрений. Я сказал, что заметил, насколько миссис Лоувел была чем-то удручена в течение всего прошлого вечера. Конечно, я воздержался от того, чтобы рассказать все то, что произошло сегодня ночью.

Роза подтвердила мои показания и сказала, что Мэри Лоувел страдала сильнейшей неврастенией. Виктор Дулич и Роберт Лоувел это подтвердили. Никто не сказал ни слова о Тони.

Опрос уже приближался к концу, когда врач неверными шагами присоединился к нам. Он упал в кресло, издал несколько звуков и закрыл глаза, как будто собирался заснуть. Помощник прокурора призвал его к порядку.

– Послушайте, Эрнест, мы ждем вашего заключения.

Врач выпрямился, поочередно посмотрел на всех нас, лотом, будто вспомнив, что привело его сюда, начал говорить нудным голосом:

– Это самоубийство, вне всякого сомнения, самоубийство. Смерть от удушья. На теле нет никаких признаков насилия, никаких1 следов, за исключением следов веревки. Я предполагаю, что смерть наступила около трех часов утра…

Он немного ошибся в своих вычислениях, потому что я точно знал, что Мэри Лоувел была жива и в половине четвертого. Но это сейчас не имело никакого значения. Все специалисты знают, что невозможно в точности указать час смерти.

Помощник прокурора торопился. Обменявшись взглядами с полицейским, он встал:

– Я не вижу оснований больше задерживать вас.

Слушание дела в десять часов утра в понедельник в суде в Ветеле. Прошу вас всех присутствовать.

Он окинул нас спокойным взглядом и закончил:

– Судя по нашим впечатлениям, это будет лишь простая формальность. Мы будем рассматривать это дело как самоубийство.