Человек - венец эволюции?

Зафиксированные мысль, опыт, знание, чувство (скажем, произведение искусства) обладают скрытей взрывчатой силой, подобно наследственному признаку, дремлющему до поры до времени в недрах живой клетки. Информационной «миной», подчас губительной, является любое вторжение нового в глубь старого общества. Но процесс ' здесь не однонаправленный, а взаимный. Считанные сотни (даже не тысячи!) испанцев под предводительством Кортеса или Писарро завоевывают многомиллионные империи Нового Света, потому что являются здесь фактически инопланетянами, носителями иной информации. Туземцы, например, никогда не видели ни всадника, ни даже самой лошади. Главное, однако, в том, что столкнулись совершенно разные цивилизации, личность и особь.

Но и для европейцев открытие Америки явилось взрывчатым сюрпризом, изменившим вдруг самые представления о мире. В наш быт вошли культуры картофеля, табака, кукурузы, подсолнечника…

Вся великая эпоха Возрождения была поистине информационным взрывом. Возрождение – чего? Дело в том, что итальянцы Нового времени (как мы его теперь называем) осмыслили свое бытие как некое отражение чего-то такого, что уже было. В извлекаемых из земли статуях, в покрытых пылью манускриптах представала классическая древность. И люди вдруг почувствовали себя причастными к прошлому, отделенному от них тысячелетиями. «Юристы забыли Юстиниана, медики – Эскулапа. Их ошеломили имена Гомера и Вергилия. Плотники и крестьяне бросили свое дело и толкуют о музах и Аполлоне», – в недоумении и с восторгом писал Петрарка, которого назовут вскоре первым гуманистом, человеком, распахнувшим двери новой эпохе с помощью давно прошедшей.

Поистине то было упоение античностью! Переодевались в подобие туники, прежде чем раскрыть классическую рукопись. Речь сознательно строилась так, чтобы цитата древнего автора не выглядела в ней чужеродно. Трапезы обставлялись по возможности на античный лад. Поиск и приобретение предметов старины вконец разоряли коллекционеров. Авторитет давно ушедшей эпохи был столь велик, что сам гениальный Микеланджело впервые удостоился признания лишь тогда, когда подделал античную статую. И можно не сомневаться в том, что многие сегодняшние «антики» являются лишь гениальной подделкой.

Впервые в мировой истории заявила о себе интеллигенция, рассматривавшая себя не как профессиональную прослойку, но – интеллектуальную, мыслящую. Наше сегодняшнее априорное почтение к самому понятию «личность» (как и к «свободе», «демократии») идет оттуда, из эпохи Возрождения, не просто воспринявшей идеи классической древности, но невольно переосмыслившей их.

И факт этот вовсе не единичный. Так Английская революция ХУП века воодушевлялась ветхозаветной героикой – пророком Моисеем, отважным Давидом, самоотверженным Самсоном, обрушившим на врагов кровлю дома и погибшим вместе с ними.

Великая Французская революция вдохновлялась идеализированной римской гражданственностью, наша, в свою очередь, – образами Марата, Дантона, Робеспьера.

И говорить об едином историческом процессе надо бы не с того времени, совсем недавнего, когда человечество, вооруженное техническими средствами связи, стало представлять некое информационное единство, а уже с того, далекого, когда только лишь стала фиксироваться информация и в землю были брошены семена грядущего. Археологи, помимо прочего, разведчики будущего.

Любая случайность, надо думать, лишь непознанная закономерность. То есть всякое движение изначально имеет четкий импульс, точные характеристики, тогда как случайностью является пересечение этих заданных траекторий, их взаимные искажения вследствие столкновений. И возможны теоретически случайности первого порядка (первая ошибка и изменение направлений),.второго, третьего… В истории человечества процесс этот зашел уже так далеко, что, вероятно, и концов не найти.

Иначе говоря, сколько людей, столько и целей. Человек, осуществляя свое предназначение – как сам он его понимает и в той мере, в какой ему это доступно, – сталкивается с другими людьми, с их интересами, порой противоположными, подчас противоречивыми. Мыслимо ли найти хоть какой-то конец логической нити в столь огромном и запутанном клубке?

Гегель рассматривал историю как прогресс в понимании свободы. Он писал: «Применение принципа свободы к мирским делам, внедрение и проникновение принципа свободы в мирские отношения является длительным процессом, который составляет саму историю».

Конкретнее это выглядит так: «В восточном мире свободен один (фараон, царь, деспот), в греко-римском мире – некоторые (свободные граждане в отличие от рабов), в современном мире (при юридической свободе человека, экономически понуждаемого продавать свой труд) – все». Здесь уточнения в скобках – мои, сообразно с марксистским взглядом на историю как на развитие производственных отношений. В этом смысле крепостное состояние предпочтительнее рабства, тогда как юридически свободный пролетарий уже является предтечей нового человека, свободного во всех отношениях. Человечество идет к своему anqrero.