Человек видимый

Более глубокая проблема заключается в его страстном желании проникнуть в сущность людей и в том, как он объясняет это желание. Его история о наблюдении за мальчиком через окно кажется правдоподобной — хотя не совсем ясно, почему он придает такое значение музыке группы Rush. Но его упорное утверждение, что он подглядывал за людьми исключительно из научных интересов, вызывает большие сомнения. Все признаки указывают на глубоко одинокую и замкнутую личность — видимо, неумение поддерживать с кем-либо близкие, откровенные отношения свойственно ему с раннего детства и со временем привело к душевному расстройству. Если он говорит правду о том, что не один, а даже два раза перескакивал через классы, то мне стоит ознакомиться с литературой о том, как это влияет на психику подростка. Игрека необходимо вырвать из воображаемого мира. Но он очень упрям, так что сделать это будет весьма непросто.

Второй важный телефонный разговор

18 апреля (Игрек звонит в офис, 10:05 утра)

— Вики, привет. Как поживаете? Надеюсь, хорошо. Итак, кажется, в прошлый раз мы остановились на…

Я не даю ему продолжить, говорю, что всю неделю обдумывала его рассказ и мне необходимо кое о чем спросить его. Явно недовольный, он спрашивает, о чем именно. Я говорю: «О костюме и креме. Я хочу понять, что такое костюм и крем». Он спрашивает, что конкретно меня интересует. Когда я говорю, что буквально все, он так мелодраматично вздыхает, что этот вздох запечатлелся на магнитофонной пленке, словно это запись радиопостановки.

— Но, Вики, об этом мы уже говорили. И я не собираюсь обсуждать все снова. Почему вы не задали мне эти вопросы, когда я сказал об этом в первый раз? Я не собираюсь платить за то, чтобы читать вам лекции о молекулярной физике. Да и с какой стати? Может, вы объясните, какой мне смысл тратить деньги на то, чтобы вы могли сделать вид, что понимаете вещи, которые просто недоступны вашему пониманию?

Я прошу у него прощения. Признаюсь, что в подобных ситуациях я часто извинялась перед Игреком, но и думать не могла, что когда-нибудь он обратит мою деликатность против меня. Я спросила, не даст ли он мне описание, какой-нибудь конспект об использовании костюма и крема. Он сказал: «Меня не удивляет, что вам так нравятся конспекты». Когда я сказала, что такой ответ можно расценить как оскорбительный, он извинился.

— Простите, если я задел вас. Сожалею, что вы восприняли мою шутку иначе, чем я рассчитывал. Я не хотел вас обидеть.

Определив его уязвимое место, я снова спросила, не может ли он хотя бы приблизительно описать костюм и крем. И он опять тяжело вздохнул.