Человек видимый

— Это вы сейчас так говорите, — сказал Игрек. — Но дело вот в чем. Я знаю, что для пациентов вроде меня типичен перенос своих эмоций на своего психотерапевта, у них даже появляется к ним сексуальный интерес. Происходит это оттого, что, как правило, они очень стеснительные и робкие люди, не имеющие опыта близкого общения с другими. Это так?

— Да, практически это неизбежно, — сказала я. — А иной раз сексуальные либо романтические чувства переносятся на отца или мать.

— Да, да! — сказал он. — Так вот, то, что я заговорил об этой проблеме, вероятно, делает совершенно понятным то, что я хочу сказать.

— Да, — сказала я. — Думаю, я знаю, к чему вы клоните.

— К чему же?

— Думаю, вы пытаетесь сказать, что испытываете ко мне неподходящие романтические чувства.

— Да, — сказал он. — Безусловно. Это всем известная типичная реакция переноса. Но меня больше интересует, не отразятся ли мои неподходящие эмоции на нашей работе? Сумеете ли вы справиться с моим влечением? Я ведь отлично понимаю, что это именно неподходящий перенос эмоций.

Это меня смутило в двух отношениях, но я сказала только об одном.

— Ну влечение-то испытываете именно вы, — сказала я, — и, похоже, понимаете его смысл. Мне не кажется, что оно вызывает у вас растерянность, а у меня не в первый раз случается такое с пациентами мужского пола. Так что лично я не вижу здесь проблемы. Я уже сталкивалась с подобной ситуацией. Сложность может возникнуть, если вы будете чувствовать себя из-за этого неловко.

— Нет, вы не понимаете, — возразил Игрек. — Для меня это никогда не будет проблемой, потому что, в отличие от других, я не подчиняюсь своим чувствам. Меня беспокоит, что перенос моих эмоций может вызвать неловкость у вас и затруднит наши беседы. И мне будет нелегко сказать вам то, о чем я думаю.

— Что вы имеете в виду? Я не понимаю. — На самом деле я его прекрасно поняла, но хотела услышать то, что он хотел сказать. Признаться, иногда я нарочно притворяюсь непонимающей, чтобы вынудить человека прямо высказать что-то приятное обо мне.

— Хорошо. Допустим, что я начал о вас думать. Допустим, мне стали сниться о вас сны, причем эротические. Следует ли мне рассказывать вам об этом? При этом имейте в виду, что я не отношусь к сексуально озабоченным типам.

— Конечно, — сказала я.

— Вы говорите так, потому что не знаете, о чем пойдет речь. Но что, если я скажу вам, что мне нравится думать о вас, когда я мастурбирую? Что, если я скажу, что фантазирую о вас и могу испытывать оргазм при одной мысли о вас?

— Мы с вами никогда не говорили о ваших фантазиях, — сказала я, несколько смущенная неожиданным признанием Игрека. — Ваша готовность говорить о таких интимных вещах тем более интересна, что раньше об этом нельзя было и подумать.

Я предпочла бы вести этот разговор у меня в офисе. Странно, но я вдруг заподозрила, что Игрек нарочно подстроил эту встречу на улице, и мне стало страшно.

— Значит, разговор на эту тему не вызовет проблем, так как в этом нет ничего необычного, да? — сказал Игрек.

— Да, — сказала я. — Пожалуйста, спокойно говорите обо всем, что вас волнует.

— Даже если я думаю о чем-то непристойном? Даже если я скажу что-то вроде: «Ну, Виктория, увидимся на следующей неделе. А сейчас я иду домой и сразу начну мастурбировать, представляя, как моя рука пробирается к вам под юбку и обнаруживает, что на вас нет трусиков, поэтому касается вашей нежной и теплой плоти». Вы говорите, что хотите слышать от меня подобные откровения?

— Не совсем так, — постаралась я сказать как можно равнодушнее. — У меня нет желания выслушивать подобные откровения. Если только вы не считаете их важными или не чувствуете потребность высказать их вслух, чтобы осознать. Если эти мысли волнуют вас, то мне это тоже важно. А мои желания не имеют значения. Не они определяют наши отношения.

У меня загорелись щеки. Неужели я покраснела? Я молилась, чтобы он этого не заметил. Наш разговор зашел слишком далеко.

— Рад это слышать, Вики, — сказал Игрек. — Это успокаивает, очень успокаивает. Вы — настоящий профессионал. Еще раз прошу прощения, если разговор об этом задел ваше самолюбие. Повторяю, я не из тех сексуально озабоченных людей, о которых пишут в журналах. Просто мне было интересно узнать ваше мнение, оно представляется мне очень важным.

Минут через пять после этого я извинилась и вернулась в офис ждать следующего пациента. Игрек поставил пустую бутылку на тротуар и направился в другую сторону, помахав мне на прощание. Несмотря на возбуждение, на душе у меня кошки скребли. Я понимала, что снова допустила ошибку.

20 июня. Воспоминание или ключ к разгадке?

Ниже привожу без поправок часть беседы во время сеанса 20 июня. Я ожидала, что Игрек как-то объяснит странность нашего разговора возле кофе-хауса, но он этого не сделал. Во всяком случае, впрямую.