Человек за чёрной дверью

Влад рассмеялся. Неожиданно напористое дружелюбие полицейского все еще казалось ему странным и немного подозрительным, но он решил не отказываться. Во-первых, тот все еще мог случайно поделиться какой-нибудь важной информацией о маньяке. Во-вторых, круг общения у Влада в последнее время был не так уж велик, чтобы сознательно отказываться от его расширения. Соболев нравился ему тем же, чем и Юля: они оба если и относились с сочувствием к его положению, то не заостряли на нем внимания, а если уж оно заострялось случайно, то умудрялись отшучиваться. В отличие от того же Артема и некоторых знакомых из прошлой жизни, для которых слепота стала поводом поставить на Владе большой жирный крест и говорить в его присутствии исключительно приглушенным, полным трагичных ноток голосом, словно он умирал. Или уже умер.

В итоге ужин с кавказским вкусом доставил Владу немалое удовольствие, особенно когда он перестал ждать от собеседника разговора о расследовании. Но ни о своем очередном рисунке, ни о странном сне Юли Влад тоже рассказывать не стал. Он все еще считал, что сотрудничество должно быть взаимовыгодным.

В итоге до Юли Влад дошел ближе к девяти. К тому времени они с братом тоже успели поужинать. У Семки случилось время, когда ему разрешали поиграть на компьютере, а сама Юля заканчивала уборку на кухне.

Убедившись, что Влад не голоден, она рассказала ему о разговоре с экспертом по необъяснимому, резюмировав:

– В общем, он пока ничего толкового не ответил, просто все записал и обещал выяснить, что это может значить.

Влад кивнул, хотя слушал вполуха, больше внимание уделяя напряженному и слегка отстраненному тону Юли. Что-то было не так, но не видя ее лица, трудно было понять, что именно. Все то время, что рассказывала, она продолжала что-то делать, и он не совсем понимал: у нее действительно нет возможности отвлечься и сесть рядом, как она обычно делала, или нет желания?

– Но есть и хорошая новость, – добавила Юля, и голос ее прозвучал фальшиво бодро. – Нурейтдинов что-то такое сделал с дверью шкафа и заверил, что, если его не открывать, то оттуда ничего не выберется. Так что мы можем ночевать у себя.

– Это хорошая новость? – позволил себе удивиться Влад. – Мне казалось, тебе нравится оставаться у меня.

Юля помолчала, наконец перестав суетиться, видимо, подбирала слова для правильного ответа.

– Влад, ты только не обижайся, – теперь ее голос прозвучал мягче, но напряжение в нем сохранялось. – Мне действительно нравится оставаться у тебя, но… одной. С Семкой все становится немного сложнее.

– Он мне совершенно не мешает, – заверил Влад. – Отличный пацан, мы вроде неплохо ладим.

– Это да, но я не об этом. Я не хочу его… баламутить, понимаешь? Прошлая ночь выдалась неспокойной, если сегодня мы пойдем спать к тебе, он убедится, что опасность существует. А дальше что? Мама вернется, причины брать его к тебе не станет, а он будет уверен, что из шкафа может выбраться монстр. Зачем это? Я, конечно, не знаю, как сделать так, чтобы мама тоже не лазила в шкаф и защита сохранялась, но я что-нибудь придумаю. А Семка пусть думает, что угрозы нет вообще. Впрочем, может быть, ее и правда нет, а мои кошмары – это просто кошмары?

– А как же испачканные ступни? – напомнил Влад. Ему все еще казалось, что Юля чего-то не договаривает, но он не мог понять, что именно.

– Ну… мало ли… Может, я ходила во сне и вышла в какой-то момент на лоджию? Там, знаешь, грязь какая? Мама каждую весну коврик меняет, потому что старый не вычистить. Это объяснило бы и то, что мне в какой-то момент во сне было настолько холодно…

– И давно ты ходишь во сне?

– Ну откуда я знаю! – нервно воскликнула Юля. – Вокруг такая фигня творится, что это не самое невозможное! Может быть, это побочный эффект от того гипноза, который гнал меня в лес к колодцу…

Эмоциональный всплеск быстро схлынул: Юля была не из тех девушек, что могут долго и со вкусом истерить на пустом месте. Для такого должно произойти что-то реально из ряда вон выходящее. Сейчас же проблема, какой бы она ни была, явно имела не тот масштаб.

– Ладно, я согласен: не стоит лишний раз паниковать и пугать Семку. Но, Юль… Дело действительно только в этом? Потому что у меня такое чувство, словно я тебя чем-то обидел, но совершенно этого не помню. Может быть, я что-то пропустил? Как я уже упоминал, трудно реагировать правильно в разговоре, когда не видишь лица собеседника. Поэтому если что-то не так, скажи мне прямо. Пожалуйста.

Наверное, в глубине души он надеялся, что Юля просто сядет рядом, возьмет его за руку и заверит, что все в порядке. Что она устала на занятиях, поцапалась с Галкой или нервничает из-за необходимости многое успеть в короткий отрезок времени. Однако вместо этого Юля снова немного помолчала и наконец призналась:

– Ночевать у тебя с Семкой неудобно еще и потому, что он маленький и все понимает по-своему. Ему и так, наверное, кажется, что мы почти женаты и ты будешь в его жизни всегда. А если мы у тебя на ночь останемся, словно маленькая ячейка общества, его это окончательно запутает.