Человек за спиной Гитлера

Судья Биддл. Когда танк взорвался, как далеко вы были от него?

Кемпка. Примерно в 3–4 метрах.

Биддл. А как далеко был Борман?

Кемпка. Насколько я помню, он держался рукой за танк. Танк взорвался как раз там, где стоял Мартин Борман. Меня взрывом отбросило в сторону…

Защитник Берггольд. Свидетель, вы видели, как Борман погиб во время взрыва?

Кемпка. Да, я видел, как он еще двигался, он вроде как падал или, точнее, он отлетел в сторону.

Берггольд. Был ли взрыв настолько силен, что, согласно вашим наблюдениям, Мартин Борман должен быть погибнуть?

Кемпка. Так точно».

Шефпилот Гитлера генерал-лейтенант Ганс Баур изображал дело по-иному. По его словам, когда начался решающий момент прорыва через Вейдендамербрюкке, события развивались так. После взрыва танка Борман не погиб, а продолжал путь.

«…Мы дошли до моста Вейдендамербрюкке. Там находились линии русских. Я попросил Бормана подождать на углу набережной Шифбауэрдамм и улицы Фридрихштрассе до тех пор, покуда я выясню возможности прорыва. Около 3 часов я сказал Борману, что на прорыв шансов мало из-за сильного обстрела. Я попросил Бормана остаться на крыльце разрушенного углового дома на Фридрихштрассе. С этого места он мог просматривать всю улицу. Здесь Борман оставался долгое время. Я сам пошел для того, чтобы разведать место, где мы могли бы пройти без сопротивления. Я пробрался до Цигельштрассе, но везде были русские. Когда я, примерно через 2 часа, вернулся обратно — это был примерно час ночи, — Борман попросил меня остаться с ним, потому что я единственный, кого он мог держаться. После этого мы двинулись до угла улиц Цигельштрассе и Фридрихштрассе». Далее, по словам Баура, Борман, очевидно, погиб на Цигельштрассе.

В свою очередь, статс-секретарь Вернер Науман, шедший, согласно словам Баура, в той же группе, рисует другую картину. Науман показывал в западногерманском суде 18 декабря 1963 года:

«Я пошел назад — к мосту Вейдендамербрюкке. В одной воронке близ моста я заметил остатки нашей группы, их было человек одиннадцать, среди которых находился Мартин Борман, а также рейхсюгендфюрер Аксман. Еще, насколько могу вспомнить, там был д-р Штумпфеггер. После этого мы пошли по железнодорожному полотну к Лертерскому вокзалу, где попытались прорваться. Снова начался бой с русскими. Наша группа разделилась на три части. Я остался с двумя офицерами. Остальные присоединились либо к Aксману, либо к Борману. Я не знаю, кто пошел с Борманом. Однако я знаю, что к этому моменту Борман еще был жив».

Когда я имел случай в 1973 году беседовать с Вернером Науманом — после войны управляющим одной из промышленных фирм в Вестфалии, — он повторил это свидетельство, добавив, что, по его убеждению, Борману было невозможно вырваться из Берлина.

А что рассказывает Артур Аксман? 11 октября 1962 года он дал следующие показания:

«Вдруг взорвался немецкий танк «Тигр», который миновал противотанковое заграждение. Я был легко ранен осколками и забрался в воронку, чтобы найти укрытие. Здесь я обнаружил Мартина Бормана, который был невредим… Вместе с Борманом, врачом СС д-ром Штумпфеггером, адъютантом Геббельса Швегерманом и моим сотрудником Вельцином мы пошли по железнодорожным путям до Лертерского вокзала. Там мы сошли с насыпи и снова вступили в боевое соприкосновение с русскими. При этом наша группа разделилась на три части. Последнее впечатление, которое я сохранил о Бормане, вовсе не свидетельствовало о том, что он был истощен или впал в отчаяние. Ранен он также не был. Я не знаю, с кем пошел Борман. Однако я знаю, что в этот момент Борман был жив. Это было примерно в 3 или 4 часа утра».

Что же было дальше? По словам Аксмана, его группа около Лертерского вокзала натолкнулась на советские посты. Мартин Борман вместе с д-ром Штумпфеггером пошел по направлению Инвалиденштрассе. «Так как они шли очень быстро, у русского дозора возникло подозрение. Я со своими сотрудниками спокойно двинулся вслед за Борманом и Шумпфеггером, при этом мы потеряли их из виду. Мы пошли по Инвалиденштрассе в направлении улицы АльтМоабит. Когда навстречу нам двинулись русские танки и мы попали под обстрел, я с Вельцином повернул назад, к Лертерскому вокзалу. На обратном пути я увидел Мартина Бормана лежащим на спине на мосту Инвалиденбрюкке». Как утверждает Аксман, он видел Бормана лежащим бездыханным, но без следа ранений. Рядом лежал д-р Штумпфеггер.

Итак, исследование обстоятельств прорыва группы Бормана из Берлина не давало ни подтверждения смерти Бормана, ни опровержения ее. Советские патрули не задерживали его; после того, как стало известно о нахождении Бормана в составе прорывавшейся группы, поиски не дали результата. Даже обнаруженная записная книжка не являлась свидетельством гибели Бормана.

Такова была начальная ситуация тех всемирных поисков Мартина Бормана, которые начались буквально со дня его исчезновения. Как ни парадоксально, первым, кто заговорил о поиске, был… Иосиф Сталин. 26 мая 1945 года, принимая личного представителя президента США Гарри Гопкинса, Сталин сказал ему: