Человек за спиной Гитлера

Ответственными за осуществление этого разрушения являются: для военных объектов — соответствующие военные власти (они же отвечают за разрушение средств связи и транспорта). Гаулейтеры и имперские комиссары обороны ответственны за уничтожение всех промышленных предприятий, коммунальных объектов и прочих ценностей. Войска обязаны оказывать гаулейтерам и имперским комиссарам связи необходимую помощь в выполнении их задач.

3) Этот приказ немедленно довести до сведения командиров всех видов войск. Все иные приказы по этому вопросу объявляются недействительными. Подписал: Адольф Гитлер».

Этот приказ был подписан Гитлером 19 марта 1945 года и разослан штабом верховного главнокомандования вооруженных сил за № 002711/45. В последующие дни не было более рьяного сторонника этого приказа, чем Борман. 23 марта 1945 года он издал специальное распоряжение о методе осуществления этого приказа фюрера. В списке объектов, подлежащих разрушению, Борман назвал: все промышленные предприятия, все важные электростанции, газовые заводы и водопроводы,

все склады продовольствия и обмундирования, все мосты, все железнодорожные линии и линии связи, линии связи железных дорог, все каналы, все кабели,

все железнодорожные вагоны и паровозы. Иными словами, если бы был осуществлен приказ Гитлера и дополнительное распоряжение Бормана, то от Германии вообще бы ничего не осталось!

Чем объяснить, что все-таки приказ не был полностью выполнен? Решающее обстоятельство — действия войск антигитлеровской коалиции. Вспомним, что приказ этот был отдан в марте 1945 года, то есть в период последних решительных действий Советской Армии и армий союзников на территории Германии. Если учесть, что уже в середине апреля началось завершающее победное наступление советских войск, то можно понять, почему «нероновский приказ» не был полностью выполнен.

Второе обстоятельство. Очевидно, даже в душе измученного, запутанного и перепуганного немецкого населения приказ Гитлера вызвал такое внутреннее отвращение, что не всегда находились люди, которые могли бы его осуществить. Гитлер ненавидел свой народ; ненавидел его и Борман. Но многие из тех, кому поступил «нероновский приказ», еще обладали элементами здравого смысла.

Третье обстоятельство. Когда о приказе Гитлера узнали владельцы тех предприятий, которые подлежали уничтожению, у них возникло естественное возмущение. Как, говорили они, мы спасли наши фабрики даже от английских и американских бомб, неужели им надо будет погибнуть от собственных, немецких мин? В Нюрнберге об этом достаточно живописно рассказывал Шпеер. От имени своих друзей-промышлен-ников он пытался протестовать перед Гитлером и представил ему специальный меморандум, в котором доказывал, что ввиду неизбежности поражения надо сохранить для немецкого народа хотя бы какую-либо промышленную базу. Что же ответил 18 марта Гитлер Шпееру? Он заявил:

«Если война будет проиграна, должен погибнуть немецкий народ. Судьба неумолима. Совершенно не нужно обращать внимания на то, в чем нуждается народ для своего самого примитивного существования. Как раз наоборот: лучше самим уничтожить все эти вещи. Лучше самим себя уничтожить. Те, кто выжил, — это наименее ценное, ибо самое хорошее пало в бою…»

Так говорил Гитлер о тех, кто еще остался в живых. Примерно так же говорил и Борман, — он не только говорил, но и действовал. Известна запись, сделанная одним из офицеров, находившихся в имперской канцелярии в памятные апрельские дни 1945 года. В ней рассказывается о разговоре, который состоялся между Мартином Борманом и генералом Вильгельмом Бургдорфом — начальником отдела кадров ОКВ. Пьяный

Бургдорф в припадке бессильной злобы и отчаяния кричал:

«Сотни тысяч погибли! Но за что? За свою любимую немецкую родину, за ее великое будущее? За честную, чистую Германию? Нет, они умирали за вас, за ваше процветание, из-за вашей жажды власти. Вы их обманывали, собирали колоссальные богатства, наворовали поместья, строили замки, купались в роскоши, обманывали народ…»

Борман отвечал ему:

«Ах, мой дорогой, не принимай все так близко к сердцу. Ежели кто-либо другой и наживался, то я ни в чем не виноват. Клянусь тебе всем, что есть у меня святого. Выпьем, мой дорогой!»

Но у Бормана давно не было ничего святого, и ему ничего не стоило соврать еще раз. Смысл «нероновского приказа» надо искать глубже — не только в конкретных условиях конца преступной гитлеровской авантюры. Этот приказ по своей сути вытекал из всей концепции национал-социализма, которая практически поставила под вопрос само существование немецкого народа. Внешне все выглядело иначе: нацизм ни о чем так не распространялся, как о народе, расе и прочем. Но в действительности он глубоко презирал свой собственный народ. Расизм — это бумеранг. Говорят, что не может быть свободен народ, угнетающий другие народы. Естественно, не может хорошо относиться к своему народу человек, презирающий другие народы. Гитлер и Борман, обрекавшие на гибель другие народы и рассматривавшие их как своих рабов, немцев также считали своими рабами.