Человек за стеклом

– Газеты! Газеты! Кому газеты? Свежие газеты! – раздался позади меня чей-то крик.

Это был дядя Витя. Местный юродивый. Человек без определённого места жительства. Насколько я помню, ему было около пятидесяти лет. Всегда улыбчивый, в приподнятом настроении. Человек никогда не унывал, несмотря на то, что у него не было одной ноги. Что с ним случилось? Толком-то никто и не знал. Разные ходили легенды. Кто-то говорил, что его сбила машина, а кто-то утверждал, что он просто замёрз пьяным, и пришлось ампутировать ногу. Конечно, он выпивал, но никогда слова никому плохого не сказал. У людей в большинстве своём дядя Витя вызывал жалость.

Я обернулся и увидел его, с трудом передвигающегося, с огромным баулом газет, который он волок за собой, и, несмотря на солнцепёк, в чёрном потасканном пальто. Действительно, такой человек мог вызвать только жалость. Но, как оказалось, не у всех. Когда дядя Витя присел на соседнюю скамейку перевести дух, двое ребят тут же к нему подскочили.

– О, ребятки! – радостно воскликнул он. – Айда ко мне! Садитесь, садитесь рядышком! А то одному-то скучно! Ох, устал я чего-то! Устал…

Ребята не собирались вести с ним дружественную беседу. Для них дядя Витя был ничтожеством, объектом для насмешек.

– Ну, ты и урод! – крикнул кто-то из ребят.

– Ребятня, вы чего? – недоумевал он.

Мальчишки ничего ему не ответили, вместо этого стали плевать в него. И всё это сопровождалось криком: – Бич! Бич! Бродяга! Проваливай отсюда!

Я сидел и наблюдал за этой картиной. Плевки сменились пинками. Травля продолжалась. В какой-то момент я услышал слова, адресованные мне: – Андрюха! Андрюха! Ты чего сидишь? Иди сюда! Иди!

Я всё слышал, но продолжал сидеть на месте. Я колебался. Одна половина меня осуждала то, что делают ребята. Вторая половина боялась быть не таким как всё, выйти из общего строя и пойти своей дорогой. Что мне было делать? Встать и резко осудить их поступок? Сказать, что я против этого? Да, я мог это сказать, но тем самым я бы подписал себе приговор и встал на место дяди Вити. Теперь я был бы для них предметом издевательств. Быть изгоем – это самое страшное.

– Андрюха, ну ты идёшь? Или нет?

Я встал со скамейки и пошёл к ним. Выбор был сделан. Я надолго запомнил взгляд дяди Вити.

«За что? За что вы так со мной?» – читалось в его глазах.

– Андрюха! Пни его! Давай, пни как следует!

«Извините, но иного выбора у меня нет», – подумал я и нанёс удар. В какой-то момент наши взгляды пересеклись. Я не увидел в глазах дяди Вити злобы, мне кажется, он всё понял. Но дело уже было сделано. Толпа, вдоволь насытившись, удалилась. Я не пошёл с ними. Спрятавшись неподалеку в кустах, я наблюдал, как дядя Витя потихонечку приходит в себя. Он поднялся со скамейки, немного отряхнулся, взял свою авоську и побрёл дальше. А я так и остался сидеть в этих кустах. С тех пор прошло много лет, но мне кажется, я все ещё сижу в них.

Глава 4

«Я не хотел этого! Не хотел! Мне же было всего тринадцать! Тринадцать! Что я мог сделать?».

Я всё ещё лежу на полу и рыдаю.

«Что я мог сделать?» – повторил я, но в ответ по-прежнему тишина. Голоса больше не слышно. Я окончательно выбился из сил и заснул. Мне снова снится что-то приятное, вот бы никогда не просыпаться! Навсегда остаться в этом сказочном мире. Но что это? Я чувствую тепло рук. Лёгкое поглаживание. Кто это? Кто рядом со мной?

– Спи, спи, мой хороший, и ни о чём не волнуйся…

Этот приятный голос… он… о господи, это же Кристина…

– Кристина! Кристина!

– Это я… я рядом… я с тобой…

Её голос звучит прерывисто.

Я открываю глаза, и действительно рядом со мной сидит Кристина.

– Кристина, это ты? – спрашиваю я.

– Ну, конечно же, это я! Кто же ещё может здесь быть?

Мне становится спокойнее.

– Ты поправишься, скоро всё будет хорошо. Ты ведь сильный, я верю в тебя, – продолжает она.

– Кристина… Кристина, как ты здесь оказалась? Дверь ведь закрыта! Как ты вошла?

Она некоторое время молчит и только смотрит на меня с улыбкой.

– Я почувствовала, что тебе плохо и решила прийти.

– Мне и вправду плохо. Кристина, что со мной? Что?

Мои вопросы снова остаются без внимания, и только сейчас я замечаю одну странную деталь. Я вижу, что она сидит в белоснежном подвенечном платье.

– Кристина, почему на тебе подвенечное платье?

– Тебе нравится? – спрашивает она.

– Да, – тихо отвечаю я и задаю свой вопрос: – Ты что, собралась замуж?

– Нет, – она весело смеётся. – В этом платье меня похоронят.

– Что? Что? – кричу я.

В этот момент отворилась дверь, и в квартиру вошла мама. На секунду она застыла от удивления.

– Андрей! О господи! Почему ты здесь оказался? Почему ты лежишь на полу?

– Она… она…

Мама поднимает меня, отводит в комнату и укладывает в постель.

– У тебя жар! Надо вызывать скорую!

– Она… она была в белоснежном платье…

Мама не может понять, о чём я говорю.

– Успокойся, ты бредишь. Я сейчас позвоню и вызову врача. Ты только не волнуйся. Не надо.

Она идёт в коридор и начинает звонить, я же продолжаю лежать, а в голове всё крутятся слова: «В этом платье меня похоронят, в этом платье меня похоронят. Ты слышишь? Меня похоронят…».