Человеком не рождаются

* * *

— Сань! Ты посмотри, как наш борзописец разошелся. — воскликнул Федор Алексеевич — Вроде бы открывает людям правду, о том, что им внушили твое президентство, но при этом общее положительное впечатление от твоих действий только усиливается. Особенно если учесть, что ты продолжаешь принимать пациентов, хоть и реже. Людям нравится, что их избранник не забыл о них.

— Ну а ты что думал? Эх. Если бы ты знал, сколько сил, нервов и времени уходит у меня на каждую сложную операцию. — вздохнул тот в ответ — Это вам кажется, что я подошел, посмотрел и сделал. На самом деле я часами стою над пациентом и думаю, прикидываю. Особенно тяжело, когда без дорогостоящего оборудования, действительно сложно обойтись. Я же на самом деле никакой не гений от медицины. Просто у меня было время на то что бы все это изучить. Очень много времени.

— Ну а что ты хотел? — вернул ему фразу наставник — Нужно поддерживать свой образ.

— Знаю. Как там обстоят дела по подбору кадров, на нужные должности? Ты же помнишь, что нам нужна от них работа, а не видимость оной?

— Да помню — проворчал Федор Алексеевич — уже частично набрали. Процентов на шестьдесят примерно.

— Хорошо. Начинай мягкое объединение сфер. Пускай привыкают работать вместе. Жестко направлять не надо, но иногда намекай им про нужные нам исследования. Мол я интересовался этим.

— Сделаем. — поворачиваясь, чтобы уйти, кивнул наставник. — Да! Вспомнил вот! Я по собственной инициативе следил за Анастасией Васильевной. Все-таки, я должен заранее знать, как мы будем действовать дальше. Остаемся в этом варианте или нет. Так вот. Она умерла. Довел один настырный ухажер. Никак не хотел оставить ее в покое… Э-э-э… Саш? Саша! — в комнате нарастала какая-то не понятная вибрация. Казалось, что само пространство слегка колеблется. Предметы на столе мелко подпрыгивали, а лицо парня, в доли секунды тысячи раз меняло свое выражение, от боли и скорби, все больше сдвигаясь к незамутненной ненависти. — Саш, ты чего?!

— Сука!!! — этот рык был мало похож на осмысленное слово, да и голос был искажен до не узнаваемости, но Федор Алексеевич все же понял его.

— Саша! Не надо! Пожалуйста! — всполошился он — Не делай этого! Успокойся, прошу тебя! Тебя не должны таким видеть…

Все внезапно прекратилось.

— Я понимаю. — взгляд на наставника — Уже спокоен. Доставьте мне его. — рубленные фразы, внешне, звучали тихо. Но было ощущение, будто тебя долбят кувалдой по мозгам.

— Хорошо — вздохнул с облегчением мастер — но ты должен знать, что я этого не одобряю.

— Просто сделай это. Я его в прошлый раз мягко отвадил, так он в этом варианте своего добился. Я не могу этого так оставить.

— Ладно. Но не увлекайся. — хмуро попросил Федор Алексеевич.

— Постараюсь.

* * *

В тот момент, когда мастер сообщил мне про смерть Насти, и кто виновен в этом, я был готов растерзать эту гниду, пытать, стереть даже память о нем… Краем сознания я понимал, что так не стоит делать. Я пытался сдержаться, успокаивал себя, как только мог, но что-то внутри меня все набирало обороты, бурлило, рвалось наружу. Мое солнце в груди начало расти. Ярость как будто подпитывала его, и оно стало выплескивать энергию во все стороны. Я почувствовал, что если не возьму его под контроль, то не только убью всех вокруг, но и здание тоже не уцелеет. Не знаю от куда у меня это всплыло. Кажется, что это было со мной всегда, как и информация про саму медитацию, развившую это солнышко.

Я начал интуитивно собирать это разросшееся нечто у меня в груди, уплотнять. Но оно сопротивлялось. То и дело вырывались «протуберанцы», которые еле успевал поймать. Очень мешало сосредоточиться воспоминание о смерти Насти. — Не смог! В Очередной раз! Из-за этой гниды! — Да. Еще больше мешала злость. Я не знаю сколько времени уже пытаюсь обуздать свою энергию. Долго — это мягко сказано. Но память не ослабевает. Я ничего не забываю. И злость на этого урода, из-за того, что она мне мешает, растет. Энергии выделяется все больше, и она явно ищет, куда себя применить. Ускорение что я использовал раньше — тьфу, по сравнению с тем куда меня закинуло. Но этого было мало.

Мне пришлось по чуть-чуть все же выпускать излишки наружу, иначе я просто не справлялся. Но даже эти крохи стали причинять боль. Не так — Боль! Не понятную. Не физическую. Как будто моя энергия, несется по нервам и выжигает их. Начиная с самых тоненьких кончиков. Медленно, но неотвратимо. Хотя «медленно», это кажется только по моим меркам…

— Сука!!! — В этом слове сконцентрировались все мои эмоции. Боль от смерти любимой, боль от собственного бессилия перед непонятной энергией, а главное злость на того, из-за кого все это началось…