Человэльф

– И ни с кем другим тоже, – подхватила Катриона старую тему. – Даже с духами. Ты затворница, мама, ты знаешь это? У людей таких называют монашками. Они посвящают свою жизнь Творцу, никогда не выходят за стены монастырей, а иногда даже за пределы своих келий, день и ночь молятся, молятся, молятся… Подумать только, это сколько же надо было нагрешить, чтобы потом пришлось так много каяться!

– Иногда достаточно и одного греха, чтобы отмаливать его всю оставшуюся жизнь, – грустно взглянула на нее Арлайн. – Но я надеюсь, что ты, моя родная, никогда об этом не узнаешь.

– Разумеется, – беспечно заявила Катриона. – Так что насчет Грира? Я могу его пригласить войти в дом?

– Его зовут Грир? – улыбнулась Арлайн. – Красивое и древнее эльфийское имя. Кто он и откуда?

– Ты не поверишь, но я не знаю! – воскликнула девушка. – Я случайно встретила его сегодня в Париже. Он зачем-то зашел в наше посольство. А до этого мы встречались с ним на конгрессе. Помнишь, в мае я уезжала на несколько дней? Я тебе рассказывала.

– Конечно, помню. Во Владивосток. Это в России, где-то на самой ее окраине. Но о Грире ты ничего мне не говорила тогда.

– Вероятно, просто забыла, – глаза Катрионы были слишком честными, чтобы Арлайн могла поверить в то, в чем ее хотела убедить дочь. – Мы столкнулись с ним, когда он, как потерянный, бродил по коридорам, с этажа на этаж, в поисках выхода. Он сказал мне, что не выносит скучных заседаний и тесных душных залов, потому что привык к вольным морским просторам. И мы с ним познакомились. Ведь я же не могла бросить своего сородича на произвол судьбы, правда?

– Разумеется, – понимающе улыбнулась Арлайн.

– Грир – капитан пакетбота! Ты бы слышала, с какой гордостью он это произносит. Перевозит пассажиров и почту между островами архипелага Внешних Гебрид. Это все, что он рассказал мне о себе.

– И каким бризом его занесло на конгресс? – улыбнулась Арлайн. Ей было приятно видеть восторженность дочери, которая могла предвещать перемены в ее отношении к браку.

– Попутным. Его включили в состав делегации от острова Эйлин Мор, представлять интересы эльфов.

Улыбка сошла с губ Арлайн.

– Эйлин Мор, – повторила она тихо. Побледнев, спросила: – Ты уверена, что правильно сделала, приведя его сюда?

– Я тебя не понимаю, мама! – воскликнула Катриона. – Ты всегда тосковала по этому острову, сколько я себя помню. И вот появляется эльф, который может рассказать тебе обо всем, что там происходит. Ты можешь узнать новости, что называется, из первых уст, а ты не хочешь его даже увидеть?

– Почему же, – пожала плечами Арлайн. – Пусть заходит.

– А я уже здесь, – раздался жизнерадостный голос Грира. – Не дожидаясь приглашения. Я чуть было не умер со скуки в вашем миленьком дворике. А еще мне показалось, что на меня угрожающе пялятся из кустов чьи-то глаза. Человеческие, разумеется. А поскольку я обещал Катрионе, что ни с одним человеком в этой округе ничего не случится, то я счел за лучшее войти в дом. С глаз долой – из сердца вон. Так кажется, говорят люди?

– Именно так, – кивнула Катриона. – Но мне кажется, Грир, что ты все это выдумал. И никаких глаз в кустах не было.

– Были, были, поверь мне на слово, – пробормотал Грир. Он заметил портреты на стенах, и уже почти не слушал Катриону. Чтобы лучше разглядеть их, он даже подошел ближе. Художник выткал изображения мужчин на гобелене и, помимо внешнего сходства, попытался показать их духовную сущность, которую, по-видимому, ценил больше. Мужчины были очень разные, но в их чертах проглядывало что-то общее. Возможно, это были те чувства, которые испытывал к ним сам художник.

– Мне кажется, это человек, – с удивлением произнес Грир, указывая на портрет рыжеволосого мужчины с веселым лицом. – Кто он вам?

– Мой друг, – ответила Арлайн. – Мой старый добрый друг. И он действительно человек, ты прав. Ты считаешь, что у нас, эльфов, не может быть друзей среди людей?

– А ты считаешь иначе? – удивленно воззрился на нее Грир.

– А почему бы и нет?

– Да хотя бы потому, что люди так недолговечны, – пожал плечами Грир. – Как можно дружить с мотыльком-однодневкой? Не успеваешь привыкнуть к нему, как он уже – хлоп! И сложил свои крылышки, умер. А ты вскоре даже не можешь вспомнить, как он выглядел, не говоря уже об его имени.

– Он шутит, мама, – произнесла Катриона. – Грир, перестань, прошу тебя!

– Как скажешь, – согласился Грир. – Но разве я не прав? Или этот друг твоей матери все еще жив? Судя по выцветшему холсту, этот портрет мой ровесник.

– Ты прав, Грир, – спокойно заметила Арлайн. – Джека уже нет. Только он не умер, а погиб на войне. Люди называют ее Первой мировой. Но это не мешает мне все еще считать его своим другом.

Но внимание Грира уже привлек другой портрет, и он не слушал ее.

– А вот это не человек, а эльф, – заявил он. – И я его знаю, мне кажется. Только здесь он намного моложе. И знаете, что еще? Между портретом и оригиналом такое же сходство, как между яблоком на ветке и сухофруктом.

– Он был таким сто лет назад, – возразила Арлайн. – И едва ли ты с ним знаком, Грир.