Челтенхэм

На появление гостя Барселона никак не отреагировал, но Дин, заглянув в его нарочито бессмысленные карие глаза с белесыми ресницами, мог бы поклясться, что старый мошенник его узнал. Дальше начались мучения. Диноэл спрашивал, рассказывал, напоминал, показывал фотографии – все без толку. Дикки рассеянно смотрел вдаль, иногда не то стонал, не то мычал, пошевеливал пальцами, время от времени на колени к нему плюхалась очередная пышнотелая красотка, он то сгонял ее, то нет – и все в этом роде. Лишь однажды, услыхав имя короля Ричарда, Барселона сморщился, изображая несогласие, и пропел нечто наподобие частушки:

Мы с Пиредрой горой
За республику!
Наш девиз боевой —
Резать публику!

Еще Диноэл удостоился чести увидеть одну из тех самых знаменитых тетрадей, ее сафьяновый переплет навел контактера на мысль о сапогах все того же Дракулы, Дикки открыл ее и в самом деле старинной шариковой ручкой вписал какие-то каракули. Начинало походить на плохой любительский спектакль, и Дин, через какое-то время поняв, что ничего не добьется, встал и сказал:

– Знаешь, Дикки, ты всегда был обормотом, но злодеем не был никогда. Если до Базы доберусь не я, а какой-то сукин сын, то плохо придется всем, может быть, даже очень плохо, и виноват в этом будешь в том числе и ты.

С этим Диноэл уже повернулся, чтобы уходить, и вот тут, под занавес, Барселона разыграл нежданный номер. Он вдруг выпрямился, подчеркивая серьезность момента, лихо воспроизвел международный спецназовский жест, означающий «гляди в оба», затем положил правую руку себе на затылок и оттопырил над головой три пальца. После примерно пятисекундного удержания этой позиции Дикки руку опустил, вновь упал в шезлонг и отвернулся, всем видом показывая, что разговор окончен.

Диноэл помедлил еще несколько мгновений и зашагал прочь. Интуиция четко подсказывала, что в итоге его речи возымели эффект и ему был дан какой-то ключ, но ключ от чего? Что имел в виду гениальный шизофреник? Неведомо. Барселоны уже несколько лет, как нет в живых, и ныне дать ответ может разве что сама База. Но – замкнутый круг! – где же ее искать?

Но все же была в этом мутном море безысходности более чем жалкая соломинка – единственный аргумент, кроме слабой надежды, который Дин мог противопоставить несокрушимой позиции Джона Доу. Соломинка называлась Челтенхэм – остров в нижнем течении Твидла, скалистый треугольник под черными балконами стен Тимберлейка заполненной водами главной реки страны гигантской горной впадины, в двух шагах от шотландской границы, на крутом повороте к Корнуоллу, к Бристолю, к свирепому Бискайскому заливу. Своих догадок по поводу Челтенхэма Диноэл никому и никогда не высказывал, и в основном оттого, что даже самый доброжелательный слушатель счел бы их смехотворными, но что же делать, если ничего другого за все прошедшие годы в голову не пришло?

Когда в довоенном двадцать четвертом Кромвеля сбили над Тратерой (странная, к слову сказать, вышла авария, но что не странно в этой темной истории?), он упал прямиком на можжевельники тимберлейкских берегов, где его тут же встретил юный и прекрасный Ричард Глостерский (одно из длинной череды удивительных совпадений в жизни будущего короля Англии) – Ричарду только-только стукнуло шестнадцать, но своим двуручным мечом мальчик уже в ту пору владел так, что запросто убивал взрослых дядей – и тут же увез на Челтенхэм, которого до самого отбытия с Тратеры Кромвель не покидал. Именно там, на острове, Ричард и продемонстрировал влиятельному генералу нечто такое, чем навсегда завоевал его расположение, и не только его. В скором времени на Челтенхэм самолично пожаловал верховный лидер Стимфальской Империи Эл Шарквист, и дальше на Ричарда, в обход тогдашних международных санкций, утвержденных СиАй, полился такой поток благодеяний, что впору только руками развести.