Челтенхэм

– Хорошо… Неделька зондажа поменяет его взгляды на альтруизм… Клаус уж докопается, всадили ему какую-нибудь штуковину для подъема добрых чувств или так обошлись; всяких там анкетных пап-мам проверят тоже без нас, тебя я попрошу о другом. Первое: что это за лаборатория Ларсена, в которой они оказались, откуда вдруг взялась и кто мог про нее знать. Второе: почему-то не верю, будто наш доброхот действовал в одиночку, чует мое сердце, кто-то еще с ним был, и он об этом умалчивает. Выясни, кто, почему и откуда. Ох, теперь ребята поищут-побегают…

– Я понял, шеф. Теперь по «креветкам»?

– Да, Рик, уж пожалуйста. И для начала объясни: мы вообще что-нибудь знаем об этих двигателях?

– Дин, практически ничего. Разве только про центрифугу – она в целом аналог наших электромоторов, а электричество по всей Вселенной одинаковое – якорь, статор-ротор, правда, там с фазированием чертовщина, но в целом хоть какая-то почва под ногами. А вот дальше – ни в зуб ногой. Особенно камера распределения потока. Во-первых, там эти каналы – мы их называем «спагетти» – взгляни на фотографию и поймешь почему, – это такие не то литые, не то фрезерованные ребра. Так вот, они неподвижные. Стоят глухо, никак не управляются. Как можно управлять потоком при помощи никак не управляемого механизма?

– Постой, но там же есть какое-то сопло или форсунка…

– Есть-то есть, но у него амплитуда – четыре градуса. И подключена она к чему-то вроде таймера. При чем тут таймер? А во-вторых, Дин, прикинь, эти «спагетти» незамкнутые. Это не трубы, это желоба! Как можно удержать давление в открытом желобе? Волшебством, не иначе. Ну а в этот их компьютер вообще никто и лезть не хочет. Открыли, заглянули и махнули рукой. Короче, ни по каким статьям такое работать не может.

– А скелетники гоняют на своих «креветках» как черти, хрен догонишь, и сквозь порталы проходят… Ладно, второй вопрос. Тут на чертежах дата – пятьдесят второй год. Это что же, с тех пор никто этим не занимался? Как же так?

– Босс, как раз тут ничего удивительного нет. Сколько таких артефактов пылится на полках, и всем на них плевать? Взять хотя бы бионику – какое направление было, какие перспективы сулило! А сегодня никто и не вспомнит. С этими «креветками» побились, помучались, а в конце пятидесятых появились прямоточные трансформеры, всякие там телескопические каскады – ну на «креветок» и плюнули, возись, кому охота. Так с тех пор и лежит.

Ледяные весенние ветра овевали стеклянную громаду Института Контакта. Да уж, самое высокое здание в Европе, даже, собственно, два здания, образующие в схеме вертикальный угол, что было прекрасно видно, если ехать из Мюнхена или в Мюнхен по знаменитому шоссе номер два, или хотя бы пролетать мимо на самолете, когда непременно нет-нет да и посмотришь на уходящее в небеса светящееся или освещенное чудище. Официально он именовался Международный Институт Проблем Контакта, но чаще всего его называли просто СиАй, Contact Institute, и само это название уже должно было символизировать понятие об оплоте, о солидарности и сплоченности разбросанного по дальнему и ближнему Космосу человечества перед лицом Вселенной.

«Дерьмо у нас выходит, а не сплоченность», – подумал Дин.

Первый день на Земле, и с самого ранья в Институте. Вернулся долгожданный начальник. Примчался навстречу неприятностям. Прилетел с Траверса, все еще раскаленный и ощетиненный, Траверс – место бойкое и опасное, Дикое Поле современного космоса, туда не доходят ничьи границы, территория беззакония, свободного ведения огня, пиратских гнезд, работорговли, контрабанды, праматерь и праотец, а также великая отдушина всех черных рынков на свете. Дин пожаловал в буквальном смысле с корабля на бал самого сердца чопорной Контактерской бюрократии – воспаленный от бессонницы, не успевший побриться и помыться, в прокопченной камуфляжной хламиде, с неостывшими еще пистолетами в потертых кобурах. Пригнало его срочное послание Скифа, спасибо, предупредил старый друг. Сумку с вещами приказал забросить домой, но сам там еще не был.

Новости страшные. Эрик в своем сухом и безнадежном послании оказался полностью прав, и ошибки не было – каждый мало-мальски значимый человечек был счастлив поделиться сплетнями с героем, пинком левой ноги распахивающим двери в кабинеты самого высокого начальства. Дин выслушивал всех, успел даже перемолвиться двумя словами с самим директором и договориться о встрече на вечер.