Чем глубже мы падаем (ЛП)

— Что? Ты сказал «Когда парни видят симпатичную одинокую девушку», значит, я по-твоему симпатичная? Или ты говорил о девушках в общем, а не конкретно...

Меня остановили губы, совершенно внезапно оказавшиеся на моих.

На миг я застыла, мой мозг лихорадочно пытался сообразить, что происходит. На моих губах чьи-то губы. Это губы Зана. Теплые мягкие губы Зана. Поцелуй, вот как это называется.

Конечно, меня целовали раньше. Кларк и... как там звали того парня?

Он разорвал поцелуй и прижался ко мне лбом. Он был таким высоким, что ему пришлось немного наклониться.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком много болтаешь? — спросил он, скользнув большим пальцем по моей нижней губе.

— Мне постоянно это говорят, — прошептала я. — Зачем ты это сделал?

— Это был единственный способ заставить тебя замолчать.

— Значит, ты хотел, чтобы я заткнулась, и решил, что это самый лучший способ? Да что такое с?..

И это случилось опять. Эти губы. На моих губах.

Я снова застыла, а он отстранился.

— Перестань думать, — шепнул он, предпринимая еще одну попытку. А он настойчивый.

Мозг пытался напомнить мне, что я целую парня, который разрушил не только мою жизнь, а и жизнь моей лучшей подруги, но впервые в жизни я приказала ему заткнуться.

Мои руки нерешительно скользнули ему на шею и зарылись в волосы. Я приоткрыла губы, и в ответ он стал целовать меня еще смелее, сильнее, быстрее.

Оказалось, это так легко, открыть рот и впустить его внутрь. Поначалу он медлил, прежде чем скользнуть своим языком мне в рот. Я пробовала делать такое с Кларком, но у нас это всегда получалось неловко и как-то неприятно, мне казалось, что я утону в слюнях.

Но это... Его вкус напоминал свежие листья, дождь и жвачку со вкусом корицы.

Мое тело пело, и я хотела, чтобы это никогда не прекращалось. Его руки бережно обхватили мое лицо, погладили волосы и, наконец, скользнули вокруг шеи, притягивая меня еще ближе, пока я не прижалась всем телом к колючей шерсти его пальто.

Мы разорвали поцелуй и на миг замерли, дыша в унисон.

— Вау, — сказал он, убирая волосы с моего лица. Ветер разметал их в стороны. Надо же, а я вообще не заметила, что на улице ветер. Я вся была охвачена пламенем, от кончиков пальцев до корней волос.

— Ого.

Я продолжала держаться за его плечи и смотреть на него. Находясь так близко, я поняла, что его глаза не были просто темными. Нет, они были синими, зелеными, карими и черными или какими там еще могут быть глаза. Словно картина Моне, которая издали кажется одного цвета, но если подойти ближе, можно разглядеть все мелкие нюансы.

— Я так давно хотел это сделать, — сказал он.

— А я нет.

— Боже, за что я тебя люблю, так это за исключительную честность.

Стоп, люблю? Он только что сказал «люблю»? Стоп, стоп, стоп. Остановите карусель.

Я отстранилась от него, и на меня тут же обрушилась реальность. Я прижала руку ко рту.

— Ох, черт.

— Что такое?

— Я поцеловала тебя.

— Ну, технически, это я тебя поцеловал, а ты мне позволила это сделать.

О, нет, это было нечто большее. Если бы я просто разрешила себя поцеловать, то стояла бы спокойно. А не отвечала на поцелуй с такой страстью, будто занималась этим всю жизнь, а не один-единственный раз с ним.

— Этого не было.

Он отступил на шаг назад и отпустил мое лицо. Лишившись тепла его кожи, я начала дрожать.

— Если ты так хочешь, хорошо.

Я кивнула.

— Ничего не было. Это не могло произойти. Пожалуйста, я просто...

— Все в порядке, Шарлотта. Ты не должна мне ничего объяснять. Мне не следовало делать это. Но я не жалею, — он облизал губы, словно пытаясь вспомнить мой вкус.

— Тогда почему ты это сделал?

— Я просто перестал думать, и все произошло само собой.

Я тоже.

Зан

— И что теперь будет? — спросила она по дороге в общежитие. Я все проигрывал в памяти тот момент, когда поцеловал ее и узнал, что ее губы такие сладкие и мягкие, как я себе всегда представлял. Нет, не такие. Намного лучше, чем я представлял. Целовать Шарлотту было круче, чем трахать любую из девчонок, которые когда-либо попадали в мою постель. Мне придется быть осторожным, чтобы не показать ей, как сильно мне понравился этот поцелуй.

— А чего хочешь ты? — сказал я.

— Между нами ничего не может быть. Это просто невозможно, — она показала на себя и меня. — Я сейчас эмоционально нестабильна и не могу мыслить трезво, поэтому все это ничего не значит. Если бы ты был кем-то другим...

Она даже не догадывалась, как часто я хотел оказаться кем-нибудь другим.

— Я понимаю.

Она прижала пальцы к губам, и я облизал свои, почувствовав ее вкус, сохранившийся на них.

— Но ты хоть можешь сказать мне одну вещь?

— Что именно?

— Почему ты плакала?

Она медленно выдохнула.

— Лекси. С Лекси что-то случилось.

— Что?

Она обхватила себя руками. Могла бы и сказать, что замерзла.

— Не думаю, что стоит говорить об этом с тобой.

Мы были уже почти у дверей общежития и снова время, проведенное с ней, показалось мне слишком коротким.

— Ты можешь говорить со мной о чем угодно, Шарлотта, — сказал я, мечтая, чтобы так оно и было.

— Нет, не могу, и поэтому у нас ничего не может быть.

Мое сердце вздрогнуло, когда она сказала «нас».