Чем женщина отличается от человека

70–80–90-е годы были годами женского взлета. Резко возросли доходы женщин, увеличилось число женщин в политике, экономике, науке. Если в 1987 году в США было 23 % женщин, зарабатывающих больше своих мужей, то в 2000-м – 29 %. А среди женщин с МВА этот процент за тот же период скакнул еще сильнее – с 45 % до 59 %. Частично этот рост был вполне искусственным – из-за дискриминации мужчин. Но он был. Однако феминистки все равно недовольны. И вот очередная теоретичка пишет книгу «Негативная реакция: необъявленная война против женщин». В которой развивает следующую мысль: 1980-е годы отняли у женщин все, чего они добились в 1970-е, причем контратака патриархата тем более коварна, что совершенно… незаметна. Поэтому, подруги, ищите признаки эксплуатации со всей возможной тщательностью – везде, где только можно!

Даже некоторые феминистки не выдержали и назвали этот опус параноидальным. Тем не менее маньячная книга получила разные награды и благоприятные отзывы в американской прессе. Так отреагировало говно нации, воспитанное в американских университетах.

Вот, кстати, что пишет об общей атмосфере в современных американских университетах известный американский юрист Роберт Борк: «Феминистки пересматривают и радикализируют учебники и учебные программы в гуманитарных и социальных программах. Политкорректная кодировка речи, тренинг чуткости жестко ограничивают то, что может быть вслух произнесено на кампусе. Феминистки не только нанесли вред интеллектуальным функциям университетов и школ, но они также сделали университетские сообщества экстремально враждебными, особенно для белых мужчин, которые подвергаются преследованиям и требованиям разделять и принимать феминистскую культуру и политическую линию».

Борк, конечно, реакционер, противник абортов и вообще… Но только реакционерам в Штатах позволяется говорить подобные вещи – им «по штату положено». Борку можно написать такое: «…программы и курсы факультетов женских наук представляют из себя болота иррациональных догм и ненависти. Феминистские классные комнаты являются ареной для эмоций больше, чем для интеллектуального анализа. Согласие с идеологией здесь является обязательным». Либералам такое – нельзя. А куда деваться человеку либеральных взглядов, которого воротит от миазмов феминизма и политкорректности? И который не хочет идти в стан реакционеров, столь нелюбимых интеллигенцией? Некуда. Приходится подчиняться.

А неподчинившихся (заблудших) пошлют на упомянутый Борком тренинг чуткости.

Тренинг чуткости – это психологический прессинг, предназначенный для размущинивания мужчин, очернения белых и опидоращивания натуралов.

На тренинг чуткости посылают и преподавателей, и первокурсников – в общем, всех, кто не соответствует стандартам политкорректности. Например, в университете Цинциннати на тренинг чуткости попала белая женщина. Группа хунвейбинов, собравшаяся вокруг нее, заставила женщину встать и начала ее «критиковать». Несчастную стали высмеивать как представителя «привилегированной белой элиты». Ее обвиняли в том, что она белая, голубоглазая и блондинка. Руководитель тренинга заявил, что все три диплома, полученные казнимой в трех престижных вузах, ни черта не стоят, потому что достались ей даром: «по наследству, генетически». В конце экзекуции несчастная уже не могла стоять, она сидела и рыдала.

…Ой, я совсем забыл, мою книгу могут читать совсем молодые люди, не знающие, кто такие хунвейбины. Даю справку. Во времена китайской Великой культурной революции под руководством мудрого вождя Мао Цзе-дуна было воспитано целое поколение молодых фанатиков, которые смело критиковали всех недопонимающих идеи Великого кормчего. Китайский журналист Лю Сумэй так описывает это замечательное время:

«В 1966 году мне было 14 лет, и я был «красным маленьким солдатом» – хунсяобином. Я жил тогда на юге Китая, в народной коммуне Дапин, недалеко от города Наньпин в провинции Фуцзянь. Лозунги Мао о разгроме «всякой нечисти» и «буржуазных элементов» докатились и до нашей деревни. Во исполнение решений Великого кормчего партийный секретарь нашей коммуны и ее административный состав подверглись «публичной критике»: хунвейбины водили их по деревне в больших колпаках и с табличками на шеях… В деревне жили тогда всего несколько сот человек, но появилась собственная организация хунвейбинов – «боевой отряд» со своим командиром. От их террора погибли как минимум двое. Бывшего помещика хунвейбины забили ремнями, а бывший гоминьдановский староста повесился, не выдержав травли. Я и мои сверстники очень завидовали хунвейбинам…»