Чемодан

– Что БДСМ мне сам покажет! Летом. Когда созреет облепиха.

– А она-то здесь причём?

– По версии Чипижного, сбор облепихи – это самый жесткий БДСМ на свете. Представляешь?

Люся рассмеялась на весь кабинет. Впрочем, ее смех практически сразу же замер на губах – в кабинет влетела Галка.

– Ой, девочки, ой, что случилось… – запричитала она. – На стройке – беда! Готовьтесь, сейчас понаедут проверки…

Душа Люси ушла куда-то в пятки, телефон выпал из рук, но она этого даже не заметила.

– О, Боже! Что произошло? – схватилась за сердце Танечка.

– Я повезла расчетки на участок, а там… скорая, все мечутся… Этого на носилках тащат… Ужас какой.

Люся силилась сглотнуть, пытаясь спросить: кого, кого тащат?! Но огромный ком в горле не поддавался ее усилиям. Она еще не знала, кто пострадал, но парализующий ужас, охвативший все ее существо – не оставлял надежд. Несчастье случилось с Иваном. Люся чувствовала это на каком-то неподвластном разуму уровне.

Из своего кабинета на шум вышла главбухша.

– Что здесь происходит? – требовательно поинтересовалась она.

– На стройке несчастье! Негра нашего с лесов столкнули…

– Кто столкнул? – слабо шепнула Люся, плавно оседая в кресло.

Галка покосилась на начальницу, но, все же, ответила:

– Гринев и столкнул. Мужики видели. Говорю же… Сейчас каких только проверок не понаедет… кошмар!

Люся пару раз моргнула, а потом изо всех сил дернула себя за волосы. Просто не придумала лучшего способа, чтобы прийти в себя. А боль отрезвила. Хорошо…

– Куда его увезли, знаешь? – требовательно поинтересовалась у Галки.

– Да в травму городскую, куда ж еще?

Люся быстро осмотрелась, схватила сумку, телефон с пола, метнулась к шкафу за курткой…

– Эй, Борщева… Ты куда это собралась? Обед уже закончился.

– А мне все равно. Я увольняюсь. Завтра заявление завезу!

Люся гнала, как сумасшедшая. Главным сейчас для нее было узнать о состоянии здоровья Ивана. Все остальное – второстепенное и потом… Если все хорошо, она со всем справится… Если все хорошо…

Господи, какая же несправедливость… Почему человек не ценит того, что имеет, и, только потеряв – осознает весь ужас произошедшей ошибки? Тогда многое, что раньше казалось несущественным, вдруг выходит на первый план… И понимаешь, что ты не успел сказать что-то важное, не успел попросить прощения, не успел даже сказать «люблю», хотя это чувство разрывало на части…

– Иван Черный… Посмотрите, пожалуйста… Поступал? – задыхаясь и размазывая слезы по лицу, поинтересовалась Люся, врываясь в приемный покой.

– Со стройки?

– Да, он!

– А вы, кто, позвольте…

– Жена! – ни капли не стесняясь, соврала Люся. – Так что с ним? Где мне его искать?!

– Тише-тише… Вы присядьте. Ничего непоправимого не случилось. Перелом открытый у вашего мужа. Операция уже заканчивается… Ну, и так, по мелочи. Руку сломал, да ушибы. Руку, кстати, без осложнений… Так что, не переживайте. Жив, и скоро будет здоров ваш муженек…

Люся уткнулась лицом в подрагивающие ладони. Чувства переполняли, и ей не то, что плакать хотелось… Выть! Но нельзя было… Рано еще. Возможно, потом… Когда удостоверится, что с Ванечкой все хорошо. И когда расквитается со всеми его обидчиками!

– Как травму оформили? – спросила она, шмыгнув носом.

Сердечности в тоне медсестры резко поубавилось. Ну и пусть думает, что Люся из меркантильных интересов спрашивает! Ей все равно. Главное, чтобы все оформили по закону. А то знает она, как производственную травму обычно замять пытаются. А тут еще криминал…

– Как производственную. Парня в робе привезли. А у нас заведующий бескомпромиссный.

Боже, храни бескомпромиссных заведующих!

– Хорошо. Где я могу подождать результатов операции?

– Вообще-то не положено, он в реанимацию будет переведен, а там строгие правила.

– В реанимацию? – паника вновь прокатилась по Люсиному телу.

– Да вы не переживайте. Это порядок такой. После операции всех в реанимацию поначалу помещают… Это мера перестраховки, не более.

Дыхание возобновилось, и кровь вновь заструилась по венам. Перестраховка… Иван вне опасности… Спасибо, спасибо, спасибо.

– А можно я хотя бы возле реанимации посижу? Я не могу без него, понимаете? Ничего не могу… Не живу почти, – вдруг прорвало Люсю. Ей нужно было хоть кому-то рассказать о собственных чувствах. Если ему не могла… Как будто бы, если о них узнают, это хоть что-то решит.

– Ох, да не плачьте вы, милочка, – смягчилась медсестра, – увидите своего ненаглядного. Вот, надевайте халатик, бахилы…

– Спасибо… Спасибо большое вам!

Глава 18

В голове гудело, и ужасно хотелось пить. Так сильно хотелось, что даже иступленную боль по всему телу не сразу почувствовал. Облизал пересохшие, истрескавшиеся губы и застонал.

– Ваня… Ванечка…

Люся… Опять снится? Нет, вот же… руки ее ласковые. И запах… Он ни с чем его не перепутает.

– Как ты, хороший мой? Ванечка…

И целует… ну, точно, она.

– Хорошо…

Черт, почему его голос такой странный? Что, мать его, вообще происходит? Иван приподнялся немного, но тут же без сил упал на подушку.

– Нет-нет… Ванечка, лежи, тебе нельзя вставать…