Чемодан с миллионом

– В какой-то степени мы все были готовы понять своего противника. Но, к нашему всеобщему изумлению, это была молодая женщина! Божье создание, по сути своей являющееся символом мира, добра и материнской любви! Не уродливая, не умалишенная. Даже с нежным красивым лицом и невинными черными глазами. Она брала наших парней на прицел снайперской винтовки и подсчитывала реальную прибыль.

– Она умоляла пощадить ее ради малолетних детей! – словно себе в обвинение сказал я. – Кричала, что они умрут от голода. Ей необходимо зарабатывать им на хлеб…

– У тех бойцов, которые погибли от ее выстрела, тоже были дети! Ты правильно сделал, когда выдернул из гранаты чеку, сунул ей за пазуху, а потом схватил за шиворот и сбросил с крыши.

Услышав звон лопат и шум падающей в могилу земли, Павел Егорович насторожился и нехотя оглянулся назад.

– Мне тоже пора! – озадаченно произнес он. – Нужно помочь мужикам…

Водитель «Вольво» вставил ключ в замок зажигания и запустил двигатель.

– Куда теперь? – спросил он, стремительно трогаясь с места.

– В центр Мурманска. Но сначала заедем на «Больничный городок». Мне нужно зайти в областной морг…

– Если пожелаете, можем остановиться в Коле. Прямо на площади неплохое кафе. Вам не помешает немного выпить! За упокой души…

– Обязательно помяну усопшую, – отрешенно ответил я. – Но перед тем как последовать твоему совету, сначала выпью на поминках ее врагов.

9

Почему-то именно таким я и представлял себе патологоанатома. Это был опрятный, крепкий на вид, совершенно не претенциозный, умудренный жизненным опытом человек, семидесятилетний, или около того, седовласый, с большой залысиной на лбу. На его крупном мясистом носу болтались очки в обычной пластмассовой оправе, что указывало на его скромную зарплату. Однако его добропорядочность, вне всякого сомнения, не зависела от суммы доходов.

– Итак, уважаемый Михаил Николаевич, если я не ошибаюсь, то вы склонны подозревать, что вашу знакомую убили? Отсюда я могу сделать вывод, что результаты вскрытия вам неизвестны… – сказал он, продолжая заниматься приготовлением кофе, положив в чашку два кусочка сахара.

Мне показалось, что вести разговор на подобную тему он мог бы где угодно и когда угодно. Во всяком случае не каждый человек способен, надкусывая печенье, спокойно рассуждать о покойнице. Еще хорошо, что он собирался пить этот благородный напиток в отдельном кабинете, а не среди окровавленных щипцов, крючков и прочих изощренных инструментов. Я так и не ответил на его вопрос, но возможно, что мой отрешенный взгляд сказал ему о многом.

– Понятно! Значит, пока вам ничего не известно?

– Нет…

– Назовите ее данные. Фамилию, имя…

Патологоанатом взял ручку и приготовился записывать.

– Шувалова Оксана Вениаминовна, – продиктовал я.

– Похороны были вчера?

– Сегодня. В начале одиннадцатого…

– Сейчас я уже вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь, а завтра с утра ознакомлюсь с протоколом.

– Вам разрешат?

Я сразу сообразил, что сморозил чепуху.

– Разрешат, Михаил Николаевич! Можете не сомневаться.

– С вашего позволения я бы тоже хотел взглянуть на эти документы…

– Что-либо понимаете в аутопсии?

– Впервые слышу… Вернее… Что-то связанное со вскрытием трупов?

– Вам известно, как проводят гистологические исследования?

– Нет.

– А бактериологические?

– Нет.

– Что-нибудь слышали о серологическом исследовании?

Я понял, что попал в неловкое положение.

– Простите, доктор, вы абсолютно правы. В медицине полный профан, – пристыженно произнес я. – Нет смысла самому влезать в эти дебри. Я все равно ничего не разберу.

– А я в этом и не сомневался, но если есть желание, то могу сводить на экскурсию и продемонстрировать, как путем рассечения реберных хрящей вскрывают грудную полость.

– Нет. Что угодно, только не это! Я не имею ни малейшего желания наблюдать за тем, как потрошат покойников.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– У меня нет оснований не доверять вам.

– А я, в свою очередь, обещаю помочь и сделаю, что смогу, – простодушно ответил патологоанатом. – Но заранее предупреждаю, что диагноз может быть совершенно неожиданным.

– Я хочу знать правду, какой бы горькой она ни была.

– В таком случае до свиданья! Приходите завтра. Лучше где-нибудь после обеда. Часа в три вас устроит?

– Безусловно. Обязательно подойду именно к этому времени…

Я крепко пожал ему руку, но не успел пройти и трех шагов, как доктор поспешно меня окликнул.

– Как вы назвали ее фамилию? – задумчиво спросил он.

– Шувалова Оксана Вениаминовна.

– Шувалова Оксана… Да, да… Кажется, припоминаю…

Он хлопнул себя по лбу.

– Ну, конечно же, это та самая женщина! Как я мог запамятовать? Склероз проклятущий…

Подойдя вплотную ко мне, он по-дружески взял меня под руку.

– Простите, голубчик, старика за рассеянность. Вам больше не нужно сюда приходить. Я вспомнил! У нее не было следов насильственной смерти и никакого отравления тоже не было. Может показаться странным, но она умерла от истощения организма…

Я недоверчиво и с изумлением посмотрел на него. Мне даже показалось, что старик выжил из ума и эти слова вырвались у него гораздо раньше, чем он их осознал.