Чемоданчик Пандоры

Надежда Николаевна поэта Некрасова не любила. Вот не лежала у нее душа к его стихам, не нравились они ей. Все эти причитания по поводу русской долюшки женской и про крестьян, которые пошли, солнцем палимы, казались ей фальшивыми, а сами стихи совершенно неинтересными.

Тут, кстати, вспомнился ей один случай, который произошел в их школе на экзамене по литературе много лет назад. В параллельном с Надей классе учился некий Витька Самокатов. Известен по всей школе он был тем, что терпеть не мог литературу. Из печатного слова он признавал только зарубежную фантастику да еще братьев Стругацких, всех остальных писателей, включая Льва Толстого и Достоевского, называл занудами. Поскольку в физике и математике Витька соображал весьма прилично и собирался даже поступать в университет, то литераторша покорилась неизбежному, поняв, что Витьку ей не переубедить. Вся школа знала, что сочинения за Витьку пишет Леночка Постникова – за просто так, по доброте душевной. Леночка вообще никому не могла отказать в помощи, а уж Витька-то был до того настырный, что отвязаться от него не имелось никакой возможности.

Однако на выпускном экзамене по литературе гром все-таки грянул. По закону подлости Витьке достался билет, где предписывалось рассказать о творчестве поэта Некрасова и прочитать наизусть отрывок из его поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Если про Некрасова Витька слышал на уроках краем уха, тогда, когда не читал под партой Клиффорда Саймака и Роберта Шекли, то ни строчки из чертовой поэмы не засело в его голове. Единственное, что он помнил, – что поэма эта про сельскую жизнь, что там то пашут, то сеют, то убирают урожай. А еще возят дрова и ухаживают за скотиной.

Витька был парень толковый и решительный, он не стал опускать руки и биться головой о стену. Он взял чистый листок бумаги и уединился на последней парте, сообщив комиссии, что отвечать будет самым последним. За сорок минут Витька самостоятельно сочинил отрывок из поэмы Некрасова. Рассказывалось в нем про косьбу и начинался он задушевными словами: «К старости силушки меньше становится…» Далее в нескольких строфах Витька живописал, как тяжела работа косаря. Витька сохранил размер и интонацию, пока писал, выучил текст наизусть и прочитал его громко и с выражением.

Комиссия, состоявшая из старенькой географички, тетки из РОНО и литераторши, приняла Витькин ответ благосклонно. Географичка задремала под равномерные раскаты Витькиного голоса, тетка из РОНО была в полной уверенности, что все идет как надо, она если и читала поэму, то лет тридцать назад, так что ничего не помнила, а литераторша, конечно, все поняла, но решила не брать на душу педагогический грех и не портить парню аттестат.

Что же это за поэт, каждый раз думала Надежда, вспоминая эту историю, если абсолютно не знающий литературы Витька Самокатов в течение сорока минут смог сочинить отрывок из его поэмы? Небось с Пушкиным у него такой номер не прошел бы!

В данный момент особенно задумываться о нравах прогрессивных русских литераторов девятнадцатого века было некогда – Надежда Николаевна прибавила шагу, чтобы догнать рассеянную девицу и вернуть ей пропуск, но когда она вышла из подъезда, той и след простыл. Двор был все такой же, также жались друг к другу старухи на лавочке, также стояла чуть в стороне от других темно-зеленая машина. Надежда пригляделась внимательно, отметила, что левый задний фонарь у машины треснул и что на месте водителя кто-то сидит. На душе стало как-то тревожно. Ужасный двор, не зря девица поспешила отсюда убраться, да так быстро, что не заметила потерю пропуска.

«Сама виновата, – подумала Надежда Николаевна, – нечего документы разбрасывать!»

Впрочем, она решила, что позднее обязательно найдет этот самый музей И. И. Панаева и отдаст пропуск вахтеру. Это такая возня – восстанавливать пропуск, Надежда отлично помнила по своей прошлой работе. Но она сделает это позднее, не сегодня, потому что сейчас ей нужно срочно ехать домой, а то скоро вернется муж, а к его приходу Надежда непременно должна быть дома. Не то чтобы ее муж Сан Саныч был деспот и тиран, просто он много работал, очень уставал, и Надежда считала своим моральным долгом встретить его с работы и немедленно окружить теплом и уютом.

Муж у нее был второй, жили они с ним душа в душу, но благополучная семейная жизнь, как известно, требует большого труда, причем в особенности от женщины, которую недаром называют хранительницей домашнего очага.

Так что Надежда Николаевна, отложив все остальные дела назавтра, устремилась домой, чтобы подбросить в этот самый семейный очаг парочку поленьев. Пакет с портфелем и ботинками всю дорогу оттягивал руку, но «Севзапмолоко» не подвело, ручки не порвались.