Чемоданный роман

Представив, как наши местные бандиты смотрят японский фильм, гадая, что за мужик излагает все их рамсы от первого лица, я дала себе пожевать уголок сигаретной пачки. Ржать на саммите — последнее дело. Вообще-то, это нервное: не думаю, что мне действительно хотелось смеяться.

Интервью длилось 40 минут. Под конец Вова поведал Хирумицу о схемах взаимодействия между нашими моряками и пакистанцами, работающими в Японии на автосэйлах. Такого я ему не рассказывала. Значит, он знал. И тут я наконец догадалась, почему он приехал на таком раздолбанном транспорте: просто за полчаса до нашей встречи на Вову было совершено покушение. Машина — буквально в говно, а сам он чудом выжил, потому что находился вовне. «Бедная Казимирова, — подумала я, — не жизнь, а пороховая бочка».

— Мне пора, — сказал Вова.

— Большое спасибо за интервью, — сказал Хирумицу.

Вова завел автобус, и мы вышли. Последним из груды самоходного металлолома выбирался Хирумицу. Он еще раз окинул взглядом автобус и что-то сказал.

— Господин Хирумицу просит извинить его, — перевел Костя Вове, — он говорит, что вы совершенно не вписываетесь в стереотип русского…ээээ — бизнесмена, которых в Японии привыкли представлять несколько иначе.

— Это, видимо, не мои проблемы, — разумно предположил Вова.

На том и расстались. Вова уехал, а съемочная наша группа пошла к машине, поставленной таким образом, чтобы исключить случайную встречу между водителем Валерой и мафией.

— Рола-сан, — сказал через триста метров Хирумицу, — я ничего не понял.

— Знаете, господин Хирумицу, — ответила я, — это не всегда обязательно.

Бог не выдаст, свинья не съест.

— Я думаю, — сказал Хирумицу еще через стометровку, — это был не совсем тот человек, которого я ожидал.

— В смысле? — Я остановилась.

— Я думаю, что это был просто бизнесмен, — пояснил Хирумицу, — а не Бизнесмен.

— Вы имеете в виду, это не мафия?! — Я не на шутку осерчала: нас с Вовой, приехавшим на интервью несмотря на то, что его только что взорвали, заподозрили в фэйке.

— Да, — сказал Хирумицу.

— С чего вы взяли?! — В моих глазах плясали красные точки, мешающие как следует разглядеть выражение лица Хирумицу.

— На нем были дешевые часы, — сказал японец, — очень простые.

Черное небо, все это время кое-как державшееся на гвоздях, наконец обрушилось. Оно оказалось душным и колючим, как одеяло из верблюжьей шерсти.

— Хирумицу-сан, — сказала я, выбираясь наружу из-под тяжелых складок мироздания, — никогда не судите людей по себе. Мой вам совет.

После этих моих слов внезапно погасли фонари. Это никакая не метафора: фонари действительно погасли сразу после того, как я посоветовала Хирумицу расширить взгляд на мир.

— Рола-сан, — сказал он, — я видел русскую мафию.

Лучше бы Хирумицу этого не говорил. Точней, огромное ему спасибо за то, что он это сказал: сам того не подозревая, он поймал сбежавшую от меня лошадь, заботливо подвел ее ко мне и даже всунул мою ногу в стремя. Мне оставалось лишь сесть верхом.

— Господин Хирумицу, — сказала я, поудобней размещая задницу в седле, — если б вы знали, сколько раз видела ее я.

Три раза я ее видела.

В первых двух случаях я вообще не знала, с кем говорю: мне сообщили имена и звания лишь после того, как аудиенция была окончена. Оба раза моими собеседниками были крайне скромные, вежливые и совершенно неброские на вид люди, которые держали в своих руках реальную власть над регионом. В третьем я повела себя еще хуже, чем Хирумицу, потому что знала, с кем еду общаться в город К., но была потрясена, когда встреча состоялась: царь Дальнего Востока явился на нее в телогрейке и валенках. Как и Хирумицу, я считала, что царь обязан ходить в мантии из горностая. В отличие от Хирумицу, у которого оказалось больше такта, я спросила царя о валенках.

— Так зима же, — ответил царь.

Царствие ему небесное.

Объяснить Хирумицу простейшую вещь — «не все то золото, что блестит» — я сперва затруднилась, потому что на язык мне упорно лезла непонятного происхождения фраза «не все говно, что не тонет». Я никак не могла вспомнить нужное идиоматическое выражение, но тут мне на помощь внезапно пришел Костя.

— Я не знаю, как перевести господину Хирумицу слово «валенки», — сказал он.

— Ну скажи — «сапоги, изготовленные из войлока овцы», — посоветовала я.

— Что это такое? — удивился Хирумицу по-английски.

— Как по-японски будет «валенки»? — спросила я.

— Варенки, — ответил Хирумицу, — я знаю. Варенки. Такая русская обувь. Очень дорогая.

Я засмеялась. В тот же момент до меня дошло, что за все время интервью и после него — Костя не только ни разу не кончил, но даже и не возбудился.

— Костя, — сказала я, — ты не мог бы объяснить нашему приятелю, что в России большим хуем хвастаются только те, у кого?.. — Я не договорила, показав мизинец.

Костя кивнул и заговорил по-японски. Когда, спустя вечность, он наконец показал мизинец и умолк, Хирумицу захохотал.

— In Japan too, — сказал он.

«Не все говно, что не тонет — это про меня», — подумала я.

На следующий день настала пора ехать в аэропорт. Костя улетал в полдень, Хирумицу и Токадо — в обед. Почему-то я волновалась.