Чемодановна

– Я? Мне всего двадцать девять лет!

– Натуральная старуха! – демонически расхохоталась Кикимора. – Скоро Эдуард тебя бросит (она вдруг резко перешла на ты) и женится на мне! А детей мы отведём в тёмный лес, привяжем к дереву, и пусть их едят там серые волки, чтобы мне в тюрьме не сидеть!

– Как Гензеля и Гретель? – ужаснулся Боря. Так вот почему Кикимора каждый вечер читала им братьев Гримм, всё понятненько.

– Значит, это правда? – побледнел папа.

– Да, котик. Это чистая гороховая правда, мой дорогой! – С этими словами Кикимора схватила папу за воротничок, притянула к себе и поцеловала! Прямо в нос! – Из нас выйдет отличная пара, вот увидишь, – пообещала она.

Чемодановна наблюдала за этим со спокойствием слонопотама. Чего нельзя было сказать о папе. Он вырвался из цепких объятий Кикиморы и, поправив воротничок, сказал:

– Вон!

– Я не понимаю, котик.

– Я сказал: вон из нашего дома! Здесь нет места детоненавистникам и соблазнителям чужих пап!

– Правильно, папуля! – завопила Оля. – Кикиморам не место в доме прекрасных Прикольских!

– Ну, знаете ли! Вы ещё об этом горько пожалеете! – сказала Изольда Тихоновна, вскакивая из-за стола. – Особенно вы, гражданка Свирепова! Уж я наведу о вас справки, не сомневайтесь! Уж я управу на вас найду!

Как подстреленная, Кикимора выскочила из кухни, взметнулась по лестнице и загремела наверху чемоданами. В отличие от Чемодановны, у неё было их десять, и все красные.

– Только не забудьте выложить мои платья и драгоценности! – крикнула ей мама, улыбаясь до ушей. Если по-гороховому честно, ей никогда не нравилась Изольда Тихоновна, и мама была рада от неё избавиться.

– О каких драгоценностях идёт речь?! – раздалось из-под потолка. – Об этих фальшивых стекляшках? Я вас умоляю!

Ещё некоторое время из спальни Изольды Тихоновны неслись приглушённые проклятия, звон разбитого стекла, скрип мебельных ножек об пол и треск раздираемых в клочья платьев (вероятней всего, маминых). Далее Изольда Тихоновна с грохотом сбросила вниз все десять чемоданов, процокала каблуками по лестнице и со словами:

– Вы у меня ещё попляшете, несчастные! – громко хлопнула входной дверью, разбив при этом тонированное стекло.

В доме Прикольских воцарилась тишина.

– Спасибо, мама, – помолчав, сказала Шурочка Николаевна, впервые за долгие годы назвав свою маму мамой. – За суп и вообще.

– Спасибо в карман не положишь, – ответила на это Чемодановна. – Ну, что расселись? – обратилась она к близнецам. – Сию минуту наверх! Устроим в бывшей Кикимориной комнате космодром Байконур!

Глава 7 Собака Баскервильевых

После ухода из дома Кикиморы дышать Прикольским стало гораздо легче. Никто больше не шарил в чужих шкафах, никто никого не заставлял играть на пианино, никто не чистил Боре уши, а кефирный гриб из холодильника вылили в унитаз.

Теперь в доме хозяйничала Чемодановна, и это было прекрасно! Иметь собственную бабушку – это было просто замечательно! Во-первых, ей не надо было ни за что платить. А как мы помним, с финансами у Прикольских было всё не просто. Во-вторых, ела она своё, так сказать, «волшебное», да ещё и подкармливала остальных. Хотя мама отказывалась есть высококалорийные булочки – она следила за фигурой, – а вот папа, наоборот, не отказывался. И, в-третьих, дети Прикольские были от бабушки без ума. Хотя, бывало, она отвешивала им подзатыльники и ругалась не совсем приличными словами. Но это было мелочью по сравнению, например, с тем, что в причёске у Чемодановны жил человек.

Да, Боря тогда не ошибся: на голове у его родной бабушки обитал живой человечек. Только он был крошечный – размером с обычную флешку. Это именно он кричал, когда Боря в тот раз открыл чемодан, и его (не Борю, а Илью Ильича – так звали человечка) чуть не «бздуло».

Илья Ильич поселился на Чемодановне несколько лет назад. До этого он жил в пакетике из-под чипсов. Но его постоянно гоняло ветром по парку – и Илье Ильичу не нравилось так жить.

Он не находил себе покоя. Однажды мимо пакетика проходила Чемодановна – она шла из парикмахерской, где только что перекрасила волосы в малиновый цвет (раньше они были ярко-зелёные) и сделала новую причёску в виде Пизанской башни. У Ильи Ильича перехватило дыхание, когда он её увидал. Не Чемодановну, а башню – прекрасную уютную тёплую башню, которая могла передвигаться по парку на двух ногах. Немедленно Илья Ильич собрал свой скарб и попросился жить на голову к Чемодановне.