Чемоданы

Но надежды его оказались преждевременными. В лучах интереса коллеги Лева одобрительно продолжил:

– Молодец, Палыч! Даже после того случая! Доброе сердце у тебя. Просто молодец, ничего не могу сказать…

Палыч вновь не смог исполнить бросок и дозированно взорвался:

– Какого-такого случая?!.. Не было никакого случая. И все!

– Ну, мы не знаем, общественность, я имею в виду, что там было, то есть происходило, у вас, там, в туалете… Это когда тебя не было, – предельно участливо добавил он для млеющего Пети, – в нашем крыле.

Злопамятный Петя лыбился от удовольствия.

Палыч аж покраснел от возмущения:

– А ничего в туалете не было, и не могло быть. Он туда не попал!

– Ну, на этот счет есть разные сведения, – измывался Лева, ероша усы.

– И долго же ты там сидел? – дружелюбно спросил Петя. – Экскременты поди изучал?

– Эх, Петя, Петя, я-то тебя всегда держал за достойного, вменяемого сослуживца… И ты туда же! Подумаешь, какой-то кактус! Вон он, вон стоит! Полстакана спирту всего… А он, смотри, только крепче, я бы сказал, забористее стал. Можно так выразиться, стал совершеннолетним. Наливать ему теперь можно.

– Так ты, значит, камрада Брюховца имел в виду? – фальшиво догадался Лева. – А он к тебе до сих пор относился с нескрываемым уважением. Окурки найденные приносил, и все такое… Весь мусор…

– Пошли вы! – Палыч в сердцах, не целясь, метнул дротик и пошел к двери.

– Мазила, – констатировал Лева. – Даже не пытайся переставить. Я отсюда вижу.

Петя раскачивался на стуле, явно настроившись на долгую и желанную экзекуцию криминалиста.

– Мишень перевесьте, а то покалечите кого-нибудь. Я пошел.

– Может в домино сыграем? – бросил в последней надежде Петя.

– С вами играть – себя не уважать. Мухлевщики! Камни у вас крапленые.

Лева понял, что Палыч сейчас таки уйдет, хотя и поверженным, но не раскрывшимся, и решился спросить того напрямую:

– Так что ты знаешь, какое дело, о чем ты хотел нам поведать?..

Но криминалист, промолчав, отмахнулся и удалился, хлопнув дверью.

– Смотри, какая-то сволочь что-то ему наболтала. Про домино, – огорчился Петя от потери верного мальчика для битья.

– Ушел, гад, не дал положительным эмоциям разгуляться, – поскорбел Лева. – Неужели и правда выдвигаться будем, интересно? Пойду я в отдел к начальству.

– К Валере? – задумчиво уточнил Петя, уже принявшийся с тоской рассматривать кипу бумаг на столе, не зная как вновь подступиться.

– Позондирую его. Неглубоко. Если он здесь. Держи тут круговую оборону!

Петя кивнул и молча углубился в перекладывание листков по разным стопкам. Он шевелил губами, беззвучно отсчитывая число проделанных пассов. До конца рабочего дня оставалось немного, глядишь все и закончится спокойно.

Конечно было более чем непонятно,отчего именно Брюховца повел на какой-то инструктаж Коротких… Какое еще дело?.. Нехватает им материалов, и так девать некуда…

Брюховец же был так взбудоражен неожиданно открывающимися перспективами предполагающейся операции, совмещенной в его воспаленном воображении с лихими захватами, не исключающими погонь, – а там и до стрельб недалеко, – что вприпрыжку торопился домой, отправленный Коротких переодеться в цивильную одежду. Он тоже на все лады думал о таинственном новом деле, преследовании каких-то мутных криминальных фигур со странными кличками – Плешивый и Зеленый.

Задание следить Коротких и Брюховец, ставшие напарниками, получили от непосредственного начальника их отдела – мрачного Валеры, вечно отстутствющего в управлении из-за постоянных отлучек по связям с законспирированными агентами.

От возбуждения Брюховец не обращал внимания на мелкий дождь и встречных прохожих, не исключая, что для него было не характерно, женского пола. Он бодро углубился в родной квартал тихого центра. Не глядя поприветствовал бабок, решавшихся выйти на улицу, и влетел в подъезд.

Пока лязгающий от натуги, сопряженной с ветхой старостью, тускло освещенный лифт взбирался на девятый, последний этаж, Брюховец ожесточенно рылся в карманах.

На лестничной площадке на полу у окна стояла плошка полная окурков и пепла. Соседи курили, не слушаясь увещеваний и угроз старшего лейтенанта Брюховца. Хотя он и похлопывал о ладонь для придания весомости своим словам служебными документами.

Ключи нашлись после минутного стояния у порога квартиры. Завалились за подкладку.

Отомкнув запоры тяжелой железной двери, он вошел в коридор, при всей своей узости оставляющий впечатление склада забытых с зимы вещей. Юркнул в свою комнату, распахнул дверь в другую и заскочил на кухню. Дожевывая котлету, извлеченную по пути из сковороды на плите, он деликатно постучал в ванную, заканчивая осмотр недвижимости. Тетки нигде не было.

В общем-то это была тетка бывшей жены, с которой они расстались уже как три года. Жена подалась в Америку, однажды, внезапно для них, то есть и для своей собственной тетки, уехав. Американца, правда, подцепила в Москве. Это единственное пятно, которое до сих пор смогло серьезно подпортить Брюховцу существование. В остальном, будучи записным оптимистом, полотно жизни он считал светлым.