Чемпион

На следующий день Султан застал меня в постели.

— Черный Кожа, ты еще спишь?

— Вчера очень устал.

— Слабенький ты, вот и устал. Не закаляешься. А ну, поднимайся. Сегодня пойдем пораньше, пока не увидели ребята.

Я начал одеваться. Султан подошел к моей этажерке и тихонько свистнул:

— И все эти книги ты думаешь прочитать?

— Я, кроме «Тысячи и одной ночи», ничего не люб­лю читать. Вот там разбойники, это да!

Сказав это, Султан немного задумался, потом спросил:

— Черный Кожа, ты хочешь стать разбойником?

— А как им стать?

— Очень просто. Где-нибудь в лесу устроим себе ша­лаш. Либо уйдем в горы, в сосновый лес.

— А зимой как?

— Разбойники холода не боятся. Им все равно, что зима, что лето.

— А где же мы будем брать продукты?

— Пши, думаешь, это трудно? Продукты найдутся. Только для этого надо иметь ружье и боеприпасы.

Мысль Султана вначале заинтересовала меня. В са­мом деле, хорошо бы жить вдвоем в густом, непроходимом лесу. Там уж не будет ни школы, ни апай Майкановой. В одну прекрасную ночь можно будет выкрасть Жанар. Она бы нам стирала и готовила пищу.

По дороге на речку мы продолжали рассуждать о пре­лестях разбойничьей жизни, но тут же пришли к заклю­чению, что все это пустая мечта. Быть разбойником в Со­ветской стране нельзя и никому не нужно. Это во-первых, во вторых — милиция сразу поймает и посадит.

Когда впереди в зарослях показалась речка, мы при­шли к выводу, что все-таки не стоит рыбалку менять на ремесло разбойника.

* * *

...Первым был урок русского языка. Вчера, когда я отсутствовал на занятиях, оказывается, задали выучить стихотворение Пушкина «Зимний вечер». Я об этом не знал, к уроку не подготовился и поэтому чувствовал себя, как на иголках.

Учительницей русского языка была Анфиса Михайлов­на, окончившая недавно педучилище и приехавшая к нам только в этом году. Мы слышали, что она будет и нашей старшей пионервожатой.

Новая учительница мне понравилась, и я не хотел, чтобы она обо мне думала плохо. Однако стихотворение я все-таки не выучил и очень нервничал.

Первой к доске вызвали Жанар. Глядя куда-то в по­толок, она громко и без запинки прочла стихи. Следую­щий... Неужели я? Нет, учительница назвала Турсунбаева.

Почему это, когда не выполнишь задания, так долго длится урок? Все мое спасение сейчас было в звонке на перемену. Вот-вот зазвонит. Кажется, кто-то в учитель­ской хлопнул дверью. Это, конечно, дежурная. Сейчас она зазвонит.

Нет, оказывается, вышла не дежурная. Был кто-то другой. По-моему, мы уже сидим не сорок пять минут, а целых девяносто. Может быть, дежурная вышла на улицу и с кем-нибудь заговорилась?..

Вот он — звонок! Ф-фу ты, опять не то. Мимо окон проехала телега. И зачем только я ходил вчера на рыбал­ку? Надо сначала выучить урок, потом уж идти. Я сижу весь в поту и напряженно смотрю на учительницу. Она видит мой взгляд и вдруг произносит как-то слишком громко:

— Кадыров!

Одновременно в коридоре запел звонок. Голос у не­го приятный, как музыка.

— Хорошо, Кадыров! Садись! Спрошу в следующий раз...

Я тяжело опускаюсь на место и вытираю пот.

Следующий урок — родной язык. Как только Майканова вошла в класс, она строго взглянула на меня своими голубыми глазами и отчеканила:

— Кадыров, почему вчера не был на уроках?

— Дома кончилась мука, и я ездил на мельницу.

— Он обманывает, апай, — сказал Жантас, сидевший рядом со мной.

Я мгновенно обернулся и толкнул его под бок:

— Откуда ты знаешь?

— Вечером, когда я стоял возле ворот, вы вместе с Султаном возвращались с рыбалки.

Еще несколько ребят, видевших наше возвращение с речки, подтвердили слова Жантаса.

— Ты снова взялся за старое! — сказала Майканова. — Если так будет продолжаться, нам придется рас­статься. Скажи, исправишься ты или нет?

— Исправлюсь...

XIV

«Д о р о г а я  Ж.

Давай дружить, как Козы и Баян, и в дальнейшем вместе возвращаться из школы. А когда я уйду в армию, я буду писать тебе письма.

Жду ответ.

Написал К.»

Прошло около недели, как это письмо я ношу в карма­не. Написать-то написал, а передать его Жанар не могу.

«Какой я робкий, а еще мечтаю стать знаменитым, — упрекаю я себя, — сегодня обязательно передам».

Но этих «сегодня» с каждым днем становится все боль­ше. Несколько раз я даже подходил к Жанар. Но как только моя рука нащупывает в кармане письмо, оно слов­но обжигает меня, и я не делаю самого главного. Нако­нец, я понял, что передать из рук в руки письмо не смогу.

А что если подбросить ей в сумку?

Звонок. Все бегут на перемену. Я остаюсь в классе один, не осмеливаясь подойти к парте, где сидит Жанар. В моем потном кулаке заветный клочок бумаги — письмо. Так проходит несколько томительных минут. Сердце мое гулко и часто бьется.

Наконец — решился. Я встал и осторожно на цыпоч­ках — а вдруг кто войдет — направился к цели. Звонок. Как ошпаренный, я отскочил назад. Как быстро звенит звонок, когда он не нужен...