Чемпионат (СИ)

- Ты же знаешь, что после разрыва ещё тогда, в период нашего с тобой знакомства, я делала такие попытки. Очень тосковала, хоть и злилась. Она же как-то странно реагировала, практически игнорируя мои попытки пойти на сближение. Моя тоска поутихла. Я смирилась. Но всё же знала, что где-то там, в Европах живёт моя мама, верила, что когда-нибудь мы снова увидимся. Постепенно такую роль заполнила Ксения Андреевна… по-поему, у нас с ней это взаимно...

- А как же! Она всегда мечтала о дочке, - перебил Юра.

- Да, у нас с ней совсем не классические отношения Свекровь-Невестка. Но мама всё же была. Она исчезла для меня тогда, в тридцатом. Она не могла не знать, даже больше того, потом я проверяла – она знала. Но ничего, ничего не сделала! Чтобы приехать, обнять, утешить... НИ-ЧЕ-ГО. Вот тогда-то я окончательно и осиротела. Да, я по-прежнему слежу за её жизнью, но совершенно отстранено. Во мне тогда будто что-то оторвалось. Безвозвратно.

Юра обнял жену, устроив её голову на своём плече, целую сухие, но печальные глаза.

- Так что вы моя единственная и безоговорочная семья. А уж бабское счастье намертво связано с одним обалдуем, который и в сорок лет живёт мечтами.

- Ого! – Юра округлил глаза и посмотрел в заулыбавшиеся глаза жены.

- Ага! За что и ценю, - она легонько коснулась его губами.

Здесь, в центре чахнувшей Москвы, разбухшей от стекла, бетона и асфальта, в зажатом маленьком кафе, Бобров вновь ощутил ту силу, и в то же время, ту уязвимость, что придавала ему близость с этой женщиной, воплотившей многие его мечты.

- Ну, что ребятки? «Ломбардия» - не Бог весть, какой зверь, но пытается, в отличие от буров, соответствовать духу времени. Играет мощно, с люденами, заряженными на борьбу. – Проскурин решил в средине недели провести теорию с молодёжью. Со всеми теми, кто в игре с «ЮАР» заменил существующих люденов. – От чего же она болтается внизу, спросите вы? А ответ очень прост, им не хватает то ли денег, чтобы купить коды, то ли мозгов, чтобы самим придумать. Коды те, что позволяют люденов не только гонять взад-вперёд без остановки, но и внедряющих в них какую-либо мысль. Вот и игра их обычно бестолкова, сумбурна. Подчас груба, иногда наивна.

- Валентин Анатольевич, а что, мы опять будем без люденов играть? – озвучил напряжённое ожидание почти всей команды (Васильев, Ребров, Могучев и, конечно, Бобров в составе, как всегда, подразумевались) белобрысый упитанный полузащитник Саша Артемьев.

- А, неужели вы думаете, что я вас собрал для подачи тренерского мастер-класса? - заулыбался Проскурин, и ребята тоже заулыбались. – Руководство, - он подмигнул Боброву - тот задумчиво глядел на снежинки, неспешно порхающие за окном, - сообщило нам, что на эту игру ограничения никакие не распространяются, мы вольны делать и играть, как захотим. Вроде бы ничего за это не будет. Риск, он, конечно, есть. Как мы с вами убедились, гадостей нам подкинуть могут запросто и в любой момент. Но рискнуть всё же надо. А поиграть, и поиграть нетренировочный матч нам надо. Так как тридцатого, думаю, придётся обходиться уже вновь без люденов. – Молодёжь оживлённо забурчала, а Бобров резко оторвался от снежинок и уставился на Валентина. Тот лишь слегка ему улыбнулся в ответ.

«Так. Значит, чего-то нащупали уже. Первый звоночек. Без люденов… так «Гэлэкси» это матёрое нас растопчет. Или… Ладно, спокойно, потом всё узнаем. Валентин знает, что делает», - мысли Юры хаотически прыгали с одного на другое.

- Так вот, добры молодцы, - продолжил Проскурин, - задача номер один в субботу - хорошо сыграть. Не победить любой ценой, нет. А именно нащупать игру, настроить все взаимосвязи. С холодной головой слушать меня, Боброва, вспоминать тренировки. Важно сыграться. Те всполохи игры, что у нас стали пробиваться, нельзя затушить, нужно приголубить и дать им расцвести в полной мере. Я специально не разбираю детально игру соперника. Дабы вы рассчитывали на свои силы, чтобы играли от себя, а не от слабостей соперника. Поищите их сами. Творите! Всё, теперь на улицу, на мороз! Юра, зайди сейчас ненадолго, - пригласил Валентин Боброва к себе.

- У меня идея была им матч «Московии» какой-нибудь конца двадцатых поставить, чемпионский какой-нибудь сезон. Да подумал, что может комплексы какие-нибудь ещё не полностью похороненные возродить. Как думаешь, правильно?

- Валь, я лично терпеть не могу пересматривать былые матчи – это не то, что соль на раны, это как оторванный лист осенний, красивый, изящный, но отмерший и бесполезный в вазу ставить, чтобы продлить дыхание лета. Ни к чему это всё, того не вернём, делаем сейчас другое, да игру стараемся всё равно не ту вернуть. Так что правильно, что не показал. Пусть в них своё растёт. Своя сила и гордость. За себя. А прошлым… а прошлое нужно знать и помнить, но никак не выпячивать в качестве единственного заслона от наступающих невзгод или трудностей.

- Вот! За что ценю, простой вопрос – философский ответ! Ладно, философ, бегом разминаться. Примните там уже снежок. Давно на белом не играли.