Чемпионат

— Да как-то непонятно я себя там чувствую — с одной стороны, интересно, как сочетается в этих по-прежнему диких людях пассионарность и нежелание трудиться, с другой, за этим интересом совершенно не думается, что здесь было и как существовало тысячелетия назад. Слишком заретушировано современностью. Очень уж толстый слой пыли. Даже на тех же Пирамидах. Там чуть ли не лифт наверх примастырили и «Макдональдс» воткнули почти у подножия.

— Да, меня это тоже покоробило.

— Так что я не сильно люблю выезды в Александрию. Вот когда Иран играл, было поинтереснее. Ну, ты же помнишь, ты тогда ездила раза два с нами. Мы как-то с тобой прихватили ещё несколько дней после матча.

— Там было интересно. Ещё, по-моему, ноябрь был, было нежарко.

— Ага, горы уже были заснежены, и ещё там были очень вкусные помидоры.

— Всё с тобой ясно, мой славный Бобрик. О! И всю посуду перемыл, — Лера подошла сзади и обняла мужа.

— Но, в общем, надо задуматься о том, чтобы в геоноуте вот этот момент в порядок привести. А для этого придётся нам вновь поездить, — Юра в объятиях жены был задумчив.

— Ты же хотел на Алтай, к родителям. После завершения «московитских» дел?

— Хотел. И хочу. Так оттуда и будем выбираться. Средства изыщем.

— Как скажешь. Я уже двадцать лет за тобой…

— Почти всегда…

— Почти. Но про тот пропуск, думаю, ни тебе, ни мне душу бередить вновь не нужно.

— Не нужно, — Юра обернулся и, выбравшись из цепких объятий Леры, сграбастал её сам. — Ладно, завтра всё же рано вставать. Поедешь с нами?

— Посмотрим. Дел много.

— Когда же ты собралась смотреть? В девять утра самолёт.

— Вот будешь с утра вставать, тогда и посмотрим.

С утра же Лера, сладко посапывая, проигнорировала писк будильника и сборы Юры.

— И правильно, поспи лучше. Завтра увидимся, — он приник на мгновение к лежащей не на подушке кисти. Лера что-то пробурчала во сне и перевернулась, закутываясь в одеяло. Юра улыбнулся — она любила свёртываться клубочком. «Кошка», — подумал он.

Густые сумерки сопроводили взлёт их самолёта, и они понеслись на юг, на очередную игру Чемпионата. С «Халифатом» из Арабии. В самолёте большинство ребят принялись досыпать короткую ночь, Юра уткнулся в свой геоноут, Проскурин всё решал какие-то недодуманные мелочи.

Декабрьская Африка была суха, пыльна и ветрена. На контрасте с Москвой показалось жарко, однако потом пронизывающий сирокко сдул все эти неполные двадцать градусов, и хотелось кутаться в воротники курток. Бывший «Борг Эль Араб» находился в пригороде столицы Халифата (собственно, внутри Арабского Халифата город уже несколько лет назывался Ракота, но вот международного признания название пока не получило, по старинке везде писали Александрия), недалеко от аэропорта.

— Да, ребятки, сам город не повидаете даже из автобуса. Да и нечего там глядеть, как мне кажется, — пространно заметил Юра.

— Да, пилим прямо на стадион, здесь рядом. Слушай, эта пылища везде проникает. Надеюсь, на поле хоть не будет песка.

— А что? Поиграем в пляжник, — Юра был настроен благодушно лишь по привычке, как всегда на выездах, начал скучать по Лере.

Автобус встречали, но других признаков предстоящей игры они не наблюдали. Для этого и был вынесен стадион в пригород. До матча было ещё несколько часов, и народ, согласно обычаям, не торопился и никуда не спешил.

На стадионе внутри чаши ветра не было, и они ощутили палящее солнце.

— Хорошо, что вечером играем, уже оно зайдёт, — заметил Юра, сразу вспотевший даже от лёгкой разминки. — Глядишь, ещё и замёрзнем.

— Бегать будете, чтобы не замёрзнуть, — Проскурин слегка нервничал, пытаясь «надышаться перед смертью», всё просчитывал в уме разные варианты.

Оставался ровно час, а по-прежнему никакого заметного движения около стадиона не намечалось.

— Однако, они хорошенько зазнались. Ганжа постарался, — Юра был доволен. — Но всё-таки неплохо было бы появиться хотя бы команде.

И, согласно его словам, послышался шум. «Халифат» ехал в открытом автобусе, а за ним огромной свитой на разных транспортах следовали болельщики громкой толпой. На низкой высоте пикировали многочисленные мобили. Стадион практически мгновенно набился, заполнив гвалтом тысяч глоток предшествующую тишину.

— Вот! Так-то будет поинтереснее, — Юра, оглядываясь, потирал руки. «Московии» надоело сидеть в помещении, и игроки продолжали вяло разминаться возле скамейки запасных. Люденов прошивали — Валентин всё же внёс какие-то изменения в прошивку в последний момент; ребята из запаса пинали друг другу мяч, Юра с Ребровым тренировали рывки. Рома на этот раз оставался на скамейке запасных — его выход планировался во втором тайме.