Чемпионат

— Вот только во всём этом меня удивляет роль футбола. То ли это ширма, то ли флагман какой-то кособокий нашего движения? Я лицо-то заинтересованное, поэтому лидерская роль мне приятна, но часто кажется искусственной и… неискренней, что ли.

— Сколько уже лет на эту тему с тобой все говорят, у тебя уж дети подрастают, а воз и ныне там! — хлопнул по ноге расстроенный Владимир Викторович. — Этот футбол разнесчастный стал проводником лишь идей. Теперь это — как знамя победы, которое должно быть ярким, высоко поднятым и мощно развеваться попутным ветром. Я говорю, конечно, про «Московию». Поэтому роль футбольная бесценна, и говорить тут не о чем.

— Ну, гложут меня сомнения, гложут. Особенно накатило, когда мы бок о бок трудились эти последние месяцы с простыми работягами, инженерами и учителями. Подумалось, что они вот действительно что-то делают — их труд востребован, понятен и нужен. А я получаюсь каким-то лицедеем, что ли…

— Опять двадцать пять! А Тимур тогда тоже ненужный философ, что ли?

— Ну! Тимур вдохновитель и реализатор…

— Вот! Ты не меньший вдохновитель, а уж деятель идейный ещё и больший! Труд простых людей, всех тех, кто работает не для шкуры своей комфорта, он, безусловно, должен поощряться и заслуживает безмерного уважения и восхищения. Но и твоя роль необходима на очередном историческом изломе! Странный человек, — улыбнулся отец. — Многие только мечтают играть столь серьёзное значение в жизни страны, стольких людей, а ты всё раздумываешь.

— Разве не нужно постоянно шпынять себя, проверяя на прочность свои позиции? — усмехнулся Юра.

— Нет, ну, конечно, анализировать свою жизнь и пробовать взглянуть на себя со стороны — занятие для любого не вредное. Но и в самоедство не должно переходить это занятие! А тебя частенько тянет себя покритиковать.

— Ладно, ладно, — засмеялся Юра, — ты ещё меня нудятиной вместе Лерой назови. Хорошо-то как, — он кивнул в дали. — Давай лучше поглядим.

— Поглядеть-то, конечно, хорошо, но не забывай, что у нас лагерь без охраны. Так что давай-ка собираться.

Возвращались довольные. Но немного торопились — несмотря на глухие места и наличие оружия у оставшихся женщин (как и умения им пользоваться), испытывали беспокойство за них.

Лагерь встретил вкусным дымчатым костром и булькающим на нём ужином. Ксения Ивановна кашеварила, а Лера плескалась в прохладных водах реки вместе с малышами. Их закалённость позволяла окунать в здешние температуры. Слышался звонкий смех всех троих. Периодически, привлечённая уж больно громкими криками, на обрывистый берег выходила и бабушка поглядеть, всё ли в порядке.

Своих мужчин они встречали бурно и радостно, будто те уходили на месяц. Близнецы прямо из воды сиганули вприпрыжку и с криками «папа, папа» полезли на отца. Лера, встряхивая мокрыми волосами, вышла вслед за ними с неизменной улыбкой.

— Ты необычайно хороша в этих капельках, — отвесил комплимент соскучившийся Юра. — Так, ребята, дуйте одеваться. А то уже нежарко совсем. — Он понёс довольно сидящих мальчуганов у него на руках в палатку. Лера, поприветствовав и Владимира Викторовича, прошелестела вслед.

— Милая, с твоей фигурой, что надевай купальник, что не надевай — толку никакого, — непонятно высказался Юра.

— Это на что ж ты намекаешь? Что я бесформенная туша? — рассмеялась Лера.

— Намекаю, что ты идеальна, а идеалы полезно созерцать даже детям. Хотя нет, это я погорячился — будем воспитывать в них умеренное целомудрие, ведь так? Знаешь, чего меня беспокоит? — Они копошились рядом с палаткой, пытаясь совладать с раздухарившимися близнецами, бузившими и не дающими себя одеть и вытереть.

— Что? Никита! Угомонись хоть на секунду!

— И ты, Андрейка, затихни немножко, — строгие окрики родителей неизменно имели воздействие — братья на миг успокоились, давая возможность одеть их. — Как-то у нас семья идеально уж очень складывается. Не без неровностей, конечно, но нет и приторности этой излишней, но зато любовь такая, всеобъемлющая, дети в ней купаются даже. И если избалованность мы можем победить воспитанием, но вот эта атмосфера в нашей семье, она же не обеспечит их иммунитетом к жестокому миру. Они ведь каждую неприятность, вполне нормальную для многих, почти всех, будут переживать, как личную трагедию.

— Так для этого они у нас ходят в садик при посёлке, там же и школа есть. Внедрение в социум происходит. Привыкнут.

— Это всё так. Но мы же хотим с тобой, да и родители тоже этого придерживаются, чтобы в детях наших крепла в вера в Семью. Что родители есть главный авторитет и базис всего, пока они растут и их сознание формируется. Что бы ни происходило среди их коллектива, какие бы соблазны и влияния в школе, улице ни происходили, ребёнок, как мы все думаем, должен ориентироваться на принципы, что заложены в доме. Так же?

— Так. Всё, готовы! Бегом к дедушке, он вам что-то хотел показать, — Лера слегка подшлёпнула Никиту и тот понёсся к костру, а братец побежал вслед за ним с радостным криком.