Чемпионат

Но в конце февраля солнце стало чаще выползать из-за занавеса снежных туч, заставляя оседать сугробы и звенеть капель с заметённых крыш. Почувствовалась весна. Весна пришла, жди нового сезона — Чемпионат начинался в середине марта. Но ещё до начала Чемпионата было ясно, что западная коалиция приготовила более чем серьёзные аргументы против «Московии». «Рысь» всё чаще находила подтверждения о готовящемся эмбарго Руси, о возможных провокациях с намёками на вооружённый конфликт. Спокойная жизнь намеревалась пойти прахом. Страна не могла наращивать военную мощь ускоренными темпами, да и никто из руководства не хотел вооружённых столкновений. Пока взаимные уколы ограничивались виртуальным пространством. Мир вновь залихорадило. Что и отразилось на футболе. Игра вмещала все мировые пороки, успехи, несчастья и радости. Сейчас же после некоторых позитивных сдвигов сущность вновь сместилась в горизонт подлости, скандальности, мошенничества и нечистых игр. Финансовый стимул вновь стал доминирующим. «Московия» красным цветом яростно пыталась отстаивать противоположные принципы, за что её нещадно били.

— Только было настроились на монотонную, но нужную постепенную стройку и тут на тебе! Всё грозит рухнуть в тартары. Требуются опять какие-то сверхусилия, — вспомнил Юра про свои осенние думы, после первых игр Чемпионата, когда на страну навалились экономические неприятности, а команду обложили штрафами и дисквалификациями. Впервые за несколько лет, московиты в первых играх набрали лишь очко. — Нужно как-то что-то менять.

— А может, взять паузу, — предложила внимательно слушавшая его Лера. — Не рвать жилы, переждать сложный год. Отойти на шаг назад, чтобы сделать два вперёд. А то они от вашего сопротивления только стервенеют, это невооружённым глазом видно.

— Лер, нельзя нам пятиться. Ведь для чего мы играем? Это же модель нашей жизни. Если дадим затоптать, то и страну нашу откинут с завоёванных позиций. Тут же связь прямая!

— Ну, хорошо — как ты предлагаешь бороться? Союзники наши повылетали, своими силами… своими силами, вон топчут нас. Даже если играем хорошо и выигрываем, начинается судейский произвол. Только Тимур взывает к справедливости — грозят выгнать команду, как представителя «недемократического режима». Он считает, что, упорствуя в футболе, ставим под угрозу жизнь государства.

— Так и сказал? Он, наверное, имел в виду упорствовать в апелляциях наверху, но не саму игру.

— Может и не игру. Но ведь кажется, что в трубу выбрасываются огромные силы, будто со штыками на танки вы прёте. Мне больно на это смотреть, если честно, — Лера опечаленно глядела на мужа.

— Лерусь, даже если мы и не выиграем в эту году, то наша борьба, она для людей! Сейчас, похоже, всем тяжело придётся вновь. Представь, какое это разочарование для людей, только нюхнувших спокойствия. Теперь опять лишения и суровая борьба. Вот мы и должны задать тон, показать, чего стоим. Народ от нас ждёт в первую очередь опоры.

— И что, ты думаешь, без поддержки извне, вы сможете сдюжить против эдакой орды? Вас топчут в первую очередь не на газонах, а за пределами. Трудно всё время побеждать, оставаясь вдевятером, получая пенальти постоянные.

— Ничего, есть ещё резервы, есть! — как-то озлобленно рубанул Юра. — Думаю, что как раз десятого мы и начнём возвращаться к жизни. Домашняя игра с принципиальным соперником — что может быть приятнее для свежего глотка? Тимур думает, что судья здесь всё-таки побоится наглеть безгранично. А значит, будет шанс…

Но десятого апреля две тысячи тридцатого года все шансы как раз перечеркнулись, как казалось, раз и навсегда…

* * *

Короткий зимний день светил морозным солнцем, искрился свежий снежок, просторное небо манило своей глубиной — ничто не намекало на серьёзность предстоящих событий.

— Поистине — затишье перед бурей. Я-то думал, катаклизм очередной природный будет. А тут — ни тебе морозов несусветных, ни жары посреди зимы, ни бурана какого. Приятная погода для прогулок, того и гляди, к вечеру новогодние снежинки полетят, — Юра во время завтрака выглядывал в окно.

— Самое время ёлку наряжать, — улыбнулась Лера.

— Вот чего-чего — а вот совсем не ёлочное настроение. Будет день и будет пища, до завтра дожить надо. Наступит тридцать первое число — можно будет подумать и про праздник.

— А я вот подарок для тебя приготовила, — вновь о своём напомнила Лера.

— Ты у меня замечательная жена — я буду стрелять по толпе, а ты будешь подносить патроны, я знаю.

— Про патроны ничего не знаю, война войной, а обед по расписанию. Не волнуйся, разрубим мы этот узел, как надо.

Юра подъехал к жене на гравитухе и обнял её.

— Главное, будь рядом, Лерусь. Если что пойдёт не так, я хочу, чтобы мы встретили эту пургу вместе.

— Ну что ты, милый. Я всегда рядом, ты же знаешь, — она поцеловала обнимавшую её руку и сама обняла мужа покрепче.

Вскоре они уже ехали в командном автобусе на стадион.