Чемпионат

Уже в постели, он, убаюканный усталостью и тёплой близостью любимой, быстро уснул, оставив все свои тревоги на следующий день.

* * *

— И что ж получается? Хазары у тебя откровенная мразь, а русские, как всегда, всех спасли? — Ганжа привычно растёкся в кресле, поедая остатки пирожных.

— Я понимаю твои беспокойства. С такой-то подозрительной фамилией, — засмеялся Юра. Он мурыжил Леру и Сергея уже два с лишним часа. Несмотря на занудность материала, его слушали внимательно, и никто даже не заснул.

— У меня как раз фамилия — какая надо фамилия. Намёки ваши отвергаю, а южнорусскость свою признаю. Так что хазары твои мне как раз интересны. Всё же вот непонятен момент — вроде крепла Русь, объединяясь. Но тут раз — хазары вдруг растеклись крепкой смолой, пограничные области припахивая. Считай, русичей прогнули, ещё и на Византию натравливали, с коими у нас тогда скорее дружеские отношения налаживались. И потом — бац! Святослав всех разгромил. Вот непонятны мне эти два момента — сначала каганат вдруг омощнел неожиданно, затем Русь стала крепнуть резко. И всё это в какие-то две-три сотни лет.

— Так для историков эти моменты не прозрачны. Толкований и версий много. Только я не на это упор-то делал.

— Да твои намёки и параллели понятны. Не совсем тут тугоумные сидят. Мол, вот был сложный момент (один из многих) у нашего народа, дробили и притесняли, провоцировали и топтали. Ан нет, находился лидер, шли вперёд, да возрождались, — досадливо отмахнулся Сергей. Юра, довольный, закивал. — Только вот я как-то не согласный с этим банальностями «история повторяется» и всякими там теориями «витков». Больше тебе скажу, моделируем мы это давно, занятие для вычислительной техники это старое и, можно сказать, привычное. Чуть ли не хобби у каждого сто́ящего программиста — экстраполировать прошлое в менее прошлое, настоящее и будущее, само собой.

— Ой, что же там напрогнозировали, интересно? — начал ёрничать Юра.

— Погоди, умник, не перебивай. Так вот, что оказалось: если оперировать алгоритмами… э-э-э… ну, назовём их «всё повторяется», то враки сплошные получается.

— Какие ещё враки, ежели будущее?

— Да простые. По событиям, скажем, с тысячного года нашей эры по полуторатысячный строим историю на век вперёд.

— И что?

— Да ничего. Ничего похожего на то, что нам известно не получается.

— Так может, алгоритмы неправильные?

— Что значит «неправильные»? Мы же толкуем про пресловутую «повторяемость» истории. В том-то и дело, что похожесть выдают совсем другие методы. Но это совсем другая история. Да и потом, сейчас мы её же сами пишем. В том числе и исходя из прошлого. А твои эти экивоки — это пережитки прошлого.

Юра сделался задумчив, получив отповедь от друга.

— Вот, Серёжа, не имеешь ты чуткой натуры и вечно рвёшь тонкие Юркины струны, — Лера запустила пальцы в Юрину шевелюру.

— Лерк, если бы не я, он бы совершенно улетел в грёзы свои. Или в эту игрушку детскую, — Ганжа усмехнулся, кивнув на геоноут.

— Ладно, воспитатели мои. Надежда и опора… Скажите лучше, что там слышно про гнев «верховодителей наших», — Юра покивал куда-то наверх.

— А хана вам придёт. Если мы не активизируемся. Уже там и нота изготовлена. Мол, за дискриминацию и нарушения спортивного принципа. Ну, да, я сам ржал, — заметив отвисшую челюсть Юры, сказал Ганжа. — Погоди материться. Как будто ты в забвении эти годы лежал. В корне их концепцию «развития футбола» подрываете вот такими матчами, понимаешь? А зрители, они ещё здесь не до конца окуклились в эту сторону или вот эти братья ваши, «ЮАР». А так-то зритель — ему panem et circenses. Ваш этот воздушный футбол без люденовской мощи и жестокости уже мало интересен. Если бы только от руководства Чемпионатом было недовольство. Сразу же после окончания игры весь Интернет (ну, не то чтобы весь — матч смотрели, да не очень много, но всё же) кишел возмущениями, зритель брызгал слюной, отпускал сарказмы и пренебрежительно кривил губу.

— Это вот что же, так быстро возбудились все на эту толкотню и бойню? — Юра как будто не был сам участником футбола последние десять лет.

— Лер, вот погляди на него… Удивляюсь я тебе, Юрец, — ты что ж думал, что вот эти блевотные чёрные газоны, эти драки до крови регулярные, людены, похожие на гладиаторов, это вот всё — что, думаешь, в противовес болельщицкому интересу делается?