Чемпионы Темных Богов (ЛП)

«Я умираю», — он попытался подумать о том, что только что сделал, но теперь в его разуме осталась лишь ноющая пустота. Варп вокруг него смещался, течения, посмеиваясь, дергали его изорванные мысли.

— Спасибо, — произнес Издубар. — Я не могу простить тебя за то, кто ты есть, но спасибо тебе. Ариман проиграет. Мы будем ждать его.

— Если уже не слишком поздно, — послышался из теней голос старухи.

Издубар молча наблюдал за Астреосом, а затем отвернулся. Кендрион не шевельнулся, но посмотрел на Издубара с мерцавшим в серых глазах вопросом.

— Нет, — сказал Издубар. — Пока нет.

Кендрион отвернулся, его доспехи заурчали и защелкали. Последнее, что увидел Астреос, прежде чем техножрецы отключили сервочереп, были трое закутанных во тьму серафимов, выступивших вперед. Касание варпа ослабело, и в последний момент, прежде чем оно полностью исчезло, ему показалось, будто он услышал пощелкивающий смех, словно облако ворон, взывающих к мертвецам.

Пещера полнилась искрами и тенями. Иобель сидела и смотрела на огонь, что плясал на груде поленьев. Она задрожала, невзирая на тепло, и плотнее укуталась в старое одеяло. По другую сторону желтых языков сидел Ариман. По крайней мере, она думала, что это Ариман, ибо кем еще он мог быть? На нем была рваная красная одежда, его голова скрыта под капюшоном. Руки, ворошившие костер палкой, покрывали шрамы, кожа была бугристой и блестящей. Он ничего не говорил, просто наблюдая за тем, как древесина раскалывается и потрескивает, перегорая.

— Я помню, — произнесла она, и услышала вызов и злость в своем голосе. — Я помню каждый шаг, что привел нас сюда. Это разве не ошибка? Разве мне не следовало полагать, что все это реально, как раньше? В чем подвох?

— Подвох? — раздался голос позади нее. Иобель развернулась. Ариман стоял у нее за спиной, его лицо было открыто, гладкая кожа смазывалась от игры теней и света. Он был в белых одеяниях, и сжимал в руке истертый деревянный посох. — Зачем мне обманывать тебя сейчас, Иобель?

Она оглянулась на фигуру в красном капюшоне.

— Он не видит меня, — отозвалась фигура сухим, как жажда, голосом. — И не слышит, — из черноты под капюшоном на нее посмотрела единственная точка синего света. — Я тут ради тебя, и только тебя.

— Что тогда это? — она указала на фигуру в капюшоне. — Что это, если не очередная уловка?

— Пещера много что символизирует, но сейчас ее лучше всего считать прибежищем, — сказал Ариман, обойдя ее и посмотрев в огонь. — Ты сильно навредила мне, госпожа.

— Он уважает тебя, — сказала фигура в капюшоне. — Знаешь, когда он в последний раз уважал человека? — Иобель окинула их взглядом. Что это? Ей требовалось хорошенько подумать. Требовалось понять, что замыслил Ариман. Она уже высвобождалась прежде; следовало ли ей повторить еще раз? Она попробовала, но ничего не изменилось.

— Мы бродили в воспоминаниях и по землям разума, — произнес Ариман. — Но там теперь лишь обломки и хаос: воспоминания и образы смешались у меня в голове, — Ариман присел возле костра и положил посох на колени. Он медленно протянул руки к теплу. — У тебя получилось. Впервые за долгое время я чужак в собственных мыслях.

— Ты понимаешь? — спросила фигура в капюшоне.

Иобель покачала головой.

— Кто ты? — спросила она.

— Кто я? — одновременно отозвался Ариман и фигура в капюшоне.

Ариман на мгновение нахмурился.

— Я — тот, кто ищет и знает больше прочих, и делает то, что должно.

— Он — лжец, — произнесла фигура в капюшоне, и Иобель послышался смешок на границе его слов.

Внезапно Иобель ощутила себя невероятно уставшей. Она бежала и сражалась, и сражалась снова, и вспышками видела всю свою жизнь. Даже если она спасется, это лишь продолжится. Она будет бежать до конца своих дней и еще дальше. Лучше умереть здесь, позволить утраченному сновидению о себе самой тихо угаснуть.

— Нет, — произнесла Иобель, и звук собственного голоса удивил ее. Она показалась себе старой, изможденной и слишком уставшей, чтобы скрывать это. «Ты звучишь точно как Малькира», — подумала она, и мысль о хмурящейся в экзоскелете старухе едва не заставил ее улыбнуться, хотя она сама не знала, почему. — Нет, Ариман, ты — монстр.

— Я видел Инквизицию твоими глазами. Я знаю, чем вы занимаетесь. Скажи, если я монстр, то кто тогда ты?

— Я — слуга. Я служу человечеству. Я борюсь за выживание нашего вида. Я — выживание, Ариман.

— Отлично, — усмехнулась фигура в капюшоне.

— Я… — начал Ариман.

— Нет, позволь угадать, к чему ты стремишься. Я была в твоей душе, Ариман. Мне не нужно, чтобы ты говорил, во что веришь. Я понимаю тебя.

— Он всегда был слеп насчет самого себя. Это его слабость — слабость всех нас, на самом деле.

— Ты полагаешь, будто идешь путем исправления, но этот путь — стезя трупов.

— Я в долгу перед братьями. Я отплачу его.

— Твои братья такие же, как ты — тонут во лжи, они так глубоко погрузились в океан Хаоса, что уже не видят поверхности. Их, как и тебя, не должно быть.