Чепешев-супермен

Потом, невольно бросив беглый взгляд на освещенное окно, она не сразу и поняла, что там что-то происходит. Что-то необычное. Не сразу, потому что собственные мысли застили ей и свет из окна, и маячащие в нем фигуры, и, что самое интересное, – их персональный состав.

Но вдруг до нее каким-то чудом все-таки дошло, что на происходящее в доме надо обратить внимание. И тогда усилием воли сбросив с себя, наконец, пелену липучих монотонных мыслей, она посмотрела в окно со всей внимательностью. И так и застыла от удивления.

В гостиной бегали друг за другом и ругались между собой как прожившие вместе сто лет супруги Ирина и начальник службы безопасности ее бывшего мужа. Жанна так растерялась, что даже не смогла вспомнить, как его зовут, хотя сама в свое время и рекомендовала его на эту должность.

Жанна смотрела в окно и медленно погружалась в какое-то странное состояние, как в омут. И при этом она вдруг поняла, что проникла на по сути частную территорию безо всякого разрешения, открыв калитку своим ключом.

Ключ был ей абсолютно без надобности. Он остался у нее от прошлой жизни случайно, просто потому, что она забыла его вернуть или выбросить и валялся не пойми где до этих самых пор. Это было вполне в ее духе. А перед тем как поехать сюда, она зачем-то про него вспомнила, быстро нашла и, не задумываясь, положила в сумочку. Это получилось само собой. И только теперь ей подумалось, что ее могут в чем-нибудь обвинить. Не понятно в чем, но видимо в чем-то нехорошем.

В поселок она попала без проблем. Шлагбаум перед ней открыли, как ни в чем не бывало. А вот здесь, в усадьбе, она, по всей видимости, вне закона.

Как так вышло, что эти аргументы оказались единственными для того, чтобы спешно выскочить за ворота, сесть в машину и не соло на хлебавши поехать обратно домой, она и сама не поняла. И только оказавшись на трассе, ведущей в город, она съехала на обочину, остановила машину и с грустью призадумалась.

Такого от себя она не ожидала. Сбежала, даже не попытавшись сделать то, для чего, собственно, и приезжала. И чего испугалась?

Или не испугалась? Да вроде нет. Тогда что? Что заставило ее выбежать со двора на улицу, опасаясь быть замеченной? Может, это интуиция подсказала ей не идти напролом, а сначала проанализировать увиденное?

Точно! Так и есть. Чего бы она добилась, зайдя в дом? Спугнула бы голубков, только и всего. А так, по крайней мере, она теперь в курсе, что к чему и может это использовать. Только что использовать и как? Ведь об исчезновении Нехорошева она практически так ничего и не узнала.

Да… Это что же получается? Пока муж в отъезде (на что Жанна искренне надеялась) его жена Ирина развлекается с человеком из его же окружения?! И ни с кем-нибудь, а с тем, кто обладает всей полнотой информации… Это не может быть простым совпадением. И вот еще вопрос: чего это они так разнервничались? Разбегались, разругались? Может, исчезновение Станислава – это их рук дело и есть?

Ну ничего себе! Надо срочно что-то решать. Что-то решать…

Жанна тут же стала судорожно соображать, что ей делать дальше, но вместо того, чтобы что-то предпринять, чувствовала во всем своем теле один только ступор. Ничего на ум ей не приходило, и тогда она решила посоветоваться с кем-нибудь еще. Но с кем?

И как только в голове у нее возник этот вопрос, тут же всплыло и имя: «Как это с кем? – возмущенно широко округлила она глаза и разозлилась своей незадачливости. – Со Стасом, конечно! Да и с Аленой тоже надо поговорить».

И как это о ней она сразу не подумала! Так ведь надеялась – пронесет…

Она позвонила Стасу, но он почему-то не отвечал. Нервы начинали сдавать. Жанна вскинула руки вверх, потом со всей силы ударила ими о руль и с возмущением, на какое в этот момент только была способна, выругалась нецензурно.

Все как провалились, с раздражением пробормотала она и посмотрела в окно.

По обе стороны освещенной трассы уже совсем стемнело, и Жанна, мало-помалу приходя в себя и не видя другого выхода, включила зажигание, резко дала газу и с нелегким сердцем поехала к дочери…

В полумраке подвала катастрофически не хватало свежего воздуха, было сыро, жутковато и смурно. Пахло задохшимися мышами, какими-то сушеными травами и еще почему-то квашеной капустой. Нехорошев долго думал, на что похож вот этот кислый запах: то ли это непонятная прокисшая закваска, то ли тухлые грибы, то ли еще что. Такими «высокими материями» он не оперировал очень давно. Да и вообще, приходилось ли ему когда-нибудь задумываться над столь приземленными вещами, он не помнил. А здесь он находился третий день и пока не сбился со счета (а он начал подозревать, что вскоре непременно собьется), стал делать зарубки на деревянном табурете, на котором большую часть времени и сидел.