Чепешев-супермен

Вокруг царила расслабляющая атмосфера: раскованная публика, ни на кого не обращающая никакого внимания молодежь, люди постарше. И у каждого свои дела. Кто шарит в интернете, кто, с заткнутыми наушниками ушами, отстраненно витает в замкнутом музыкальном пространстве, а кто просто попивает свой кофе и глазеет по сторонам.

Чепешев повернул голову и (это надо же!) в дальнем правом углу все за тем же самым столиком, что и тогда, в дни его милицейской молодости, заметил странную фигуру странной женщины. Она всегда казалась ему не то гадалкой, не то экстрасенсом. Несколько раз они даже общались. И это тоже был странный опыт. И еще фамилия у нее была какая-то… Соответствующая… А, вот! – Трещева!

Теперь она выглядела несколько иначе, но все равно угадывались ее снисходительная полуулыбка, полуухмылка, строгий проницательный взгляд и руки с длинными, как у пианистки, пальцами.

Стас почувствовал на себе изучающий взгляд Воронина и повернулся к нему:

– А что, Клавдия Петровна и поныне на своем посту? Не сдулась еще?

– Не забыл, значит, – словно в подтверждение своих мыслей сказал Воронин.

– Такую неординарную личность трудно забыть.

– Это правда. Ее-то пост не нам с тобой чета. Недавно, кстати, сильно мне помогла. Про Ковалевские выкрутасы слышал? – Стас кивнул. – Так вот, полностью ее заслуга. Я бы до сих пор еще разбирался во всех этих хитросплетениях, если бы не она. – Гоша поймал на себе случайный взгляд обсуждаемой персоны, отвесил ей вежливый поклон и добавил. – Жаль только, что премия в таких случаях не полагается – приходится натурой платить.

– Крышуете? – удивился Стас. – Саму Клавдию Петровну?

– Да нет! Содействуем по мере возможностей в разных пустяковых делах. Ну что я тебе рассказываю? Сам, что ли, не знаешь?

– Знаю, знаю. Потому и удивляюсь…

Стас успел только перевести взгляд обратно на Клавдию Петровну, как тут же увидел приближающуюся к ней молодую привлекательную женщину. И уж теперь-то он ее узнал. Это была Саша Заварзина (!).

Челюсть у него так и отпала. В совпадения Стас не верил. Если третий раз подряд за последние несколько дней он видит одного и того же незнакомого ему человека, значит это о чем-то да говорит. Он внимательно проследил глазами за Александрой и одновременно поддержал Воронинский тост.

Женщины тем временем поприветствовали друг друга как старые добрые знакомые, и Александра плавно присела на краешек стула напротив экстрасенши. Между ними завязалась оживленная беседа.

Саша была чем-то явно обеспокоена. Красивые руки нервно теребили кафешную салфетку, потом сворачивали ее и опять начинали теребить. Это бестолковое копошение, которое, по-видимому, мешало Клавдии Петровне сосредоточиться, не оставило ее безучастной. Она вдруг инстинктивно выгнула спину и незаметно для собеседницы умыкнула у нее прямо из-под носа этот, ставший едва различимым, клочок ощипанной прозрачной бумаги. После чего, уже не обращая на нее особого внимания, ловким движением руки зашвырнула его в мусорную корзину.

Александра пропустила этот момент. Видно было, как по мере продолжения разговора настроение у нее стремительно ухудшается.

Сначала она еще что-то оживленно доказывала, размахивала руками, старательно поправляла модную прическу и вообще проявляла хоть какую-то активность, а потом вдруг стихла, как будто осознала что-то очень неприятное или непоправимое, и уже сидела молча, не шевелясь.

Экстрасенша, особо не заморачиваясь по этому поводу, а только все продолжала и продолжала ей что-то назидательно втюхивать, а Александра теперь мрачно потупила взгляд и так и сидела, ни слова не говоря.

Это продолжалось от силы минут пять. Затем Александра вдруг резко поднялась из-за стола и, не попрощавшись со своей неулыбчивой визави, решительно зашагала к выходу.

Проходя мимо Чепешева, который все это время откровенно не сводил с нее глаз, она посмотрела на него в упор как на пустое место и, не узнав и даже не увидев его, так и прошла мимо. Поставь перед ней сейчас хоть Сильвестра Сталлоне, результат был бы тот же. Стас это так и понял.

А следом за ней подхватилась и Клавдия Петровна. То ли для того, чтобы вернуть Александру, то ли для того, чтобы уйти самой – непонятно: сумочки-то у нее отродясь не было. При этом, глядя в ту сторону, откуда Чепешев наблюдал за происходящим с открытым ртом, и, не обращаясь ни к кому конкретно, она сбивчиво произнесла:

– По своей природе люди все плохие. Только некоторые прикидываются хорошенькими.

«Дурдом!» – подумал Чепешев, а Трещева, не открыв окружающим больше ни одной аксиомы, молнией пронеслась по залу и скрылась из глаз, только ее и видели.

Стас с Ворониным молча переглянулись, после чего Воронин изумленно покачал головой и сказал:

– Вот так всегда. С ней не соскучишься. И думай после этого, что хочешь…

На что Стас иронично заметил:

– Быстро бегает! Как молодая… – потом немного подумал и сказал. – А я-то, как раз, с ней согласен. Только когда я на практике применяю это наблюдение, все версии сразу сходятся.