Черчиль

По крайней мере, в начале 1919 года Черчилль так и думал, хотя его собственные расследования выявили среди части солдат нежелание сражаться в России. Он пришел к выводу, что только русские армии могут уничтожить большевизм, но они нуждались в поддержке и одобрении, чтобы добиться успеха. Однако у Ллойд Джорджа было два возражения, которые он считал решающими. Он не верил, что русские генералы, которым могла быть оказана помощь, были либеральными. Во-вторых, он ссылался на исторические прецеденты, четко указывающие, что иностранная интервенция окажет воздействие, прямо противоположное желаемому. Он также боялся расходов. Принятие решений по этому комплексному вопросу затруднялось тем, что премьер-министр и министр иностранных дел часто отсутствовали, уезжая на проводившуюся в Париже мирную конференцию. Черчилль громил политику выжидания и с испугом наблюдал за неуклонным ростом власти большевиков. Он обвинял коллег, в том числе и премьер-министра, в предательстве тех русских, которые все еще пытались сопротивляться их полной победе. Ему удалось добиться некоторой дополнительной помощи Деникину, но в конце октября последние британские войска были выведены из Архангельска и Мурманска. Казалось, Черчилль и в самом деле имел достаточные основания верить в возможную победу Деникина. Тем не менее в последующие месяцы правительство все более отдалялось от внутренних событий в России. Черчилль испытывал испуг и отвращение к тому, что он считал бесхребетностью коллег в этом отношении.

Черчилль не мог понять, почему его позиция по этому вопросу привела к тому, что он воспринимался как «реакционер». Так как он питал глубокое уважение к принципу монархии, неудивительно, что он имел довольно мягкосердечное представление о последнем царе. Тем не менее его основное недовольство заключалось в том, что большевизм в России был установлен с помощью силы. Предоставленные самим себе, русские люди не голосовали за такую систему, Если союзники будут стоять в стороне, в будущем и русские, и они сами заплатят тяжелую цену за то, что большевизм не был задушен в колыбели. Трудность такого взгляда состояла в том, что он требовал от людей сражаться, а от нации — подтвердить такую попытку. Во всем объеме понимая необходимость этого, Черчилль, казалось, почти не замечал того факта, что первая мировая война только что подошла к концу и огромное большинство населения не разделяло его готовности, даже если она диктовалась веской причиной. И его собственные впечатления от демобилизации должны были ясно сказать ему об этом.

К концу войны британская армия представляла из себя силу, совершенно отличную от той, которая существовала в 1914. Если бы ей удалось выжить в существующих условиях, она стала бы серьезным фактором расстановки сил в Европе. Но никто не думал, что ей удастся выжить или что она выживет непременно. Срочная служба была отклонением, вызванным крайностями войны. Миллионы призванных на службу теперь желали вернуться к нормальной жизни так скоро, как только возможно. По вступлении в должность, столкнувшись с очевидными признаками неподчинения и мятежа в Британии и Франции, Черчилль решил отбросить существующие предложения по демобилизации. Новая схема, основанная на возрасте, продолжительности службы и наличии ранений, оказалась более приемлемой и ослабила напряженность. Служба по призыву сохранилась до 1920 года, но около 2,5 миллиона человек было распущено. Быстрая демобилизация была неизбежным откликом на социальное и экономическое давление, но она исключала любое серьезное, основательное исследование, в армии какого рода нуждается такая великая держава, как Британия, чтобы не потерять свою роль в мире. Состоял ли урок предыдущей четверти века в заключении, что Британии нужна только добровольная армия в четверть миллиона человек? Тем не менее, Черчилль не напрасно боролся со своими коллегами за такой всесторонний обзор. В августе 1919 года Кабинет согласился по его инициативе с тем, что в течение следующих десяти лет Британская империя не даст вовлечь себя в какую-либо большую войну и что необходимость в экспедиционных силах отпала. Расходы на военную службу были ограничены рамками этих предположении [42].