Черчилль

Кстати сказать, «Вторую мировую войну» также нельзя назвать чисто историческим произведением. Эта книга, сразу же перешедшая в разряд классики, прежде всего представляет собой полезное для истории свидетельство очевидца. Впрочем, и сам автор весьма скромно отзывался о своем детище: «Сомневаюсь, что подобная хроника существует или когда-либо существовала. Ведь в ней дается подробный подневный отчет и о ведении военных действий, и о работе правительства. Я не называю свои «Мемуары» «историей», писать историю — удел грядущих поколений. Однако я признаю за собой право назвать свою книгу вкладом в «Историю…», которая появится в будущем»^{166}. Черчилль первым из главных действующих лиц разыгравшейся драмы оккупировал область истории. Ему посчастливилось, с одной стороны, представить на суд потомков собственную версию своих поступков и той роли, которую он сыграл в этой войне, с другой — вынести на суд современников собственную версию событий 1914–1918 годов, одновременно эпическую и трагическую, втайне надеясь упрочить таким образом свою пошатнувшуюся репутацию.

Последнее произведение в списке — «История англоязычных народов» — увы, самое неудачное и самое слабое из всех сочинений Черчилля. В этой книге автор стремился охватить историю Великобритании, Соединенных Штатов и Британского Содружества Наций, чтобы доказать общность их культурного наследия. Однако в целом повествование получилось аморфным и несколько искусственным. Триста страниц книги были уже написаны накануне войны, а остальные ее части, последовательно добавленные в пятидесятые годы, лишь подчеркнули несвязность повествования. Суровая критика называла книгу «англосаксонской сказкой». Но скорее это — завещание Черчилля, свидетельствующее о его непоколебимой вере в великую миссию англосаксонских народов, призванных защищать дело мира и свободы.

* * *

Творчество Черчилля необычайно богато и разнообразно. В связи с чем возникают два вопроса. Как он работал? Какой метод использовал при написании исторических произведений? Какова была его концепция истории, понимал ли он историю одновременно как прошлое человечества и как знание этого прошлого? И уместно ли было бы говорить в таком случае о философии истории Черчилля?

О творческом методе Черчилля мы располагаем данными из первых рук, и в первую очередь свидетельствами его ближайших соратников — Мориса Эшли и Уильяма Дикина^{167}. Юношеские опусы Уинстона, начиная с описания индийских и африканских приключений и заканчивая биографией лорда Рандольфа, были целиком написаны его рукой. После Первой мировой войны все меняется. «Мировой кризис» был первой книгой, текст которой он диктовал, а не писал собственноручно. Взявшись за биографию герцога Мальборо, Черчилль организовал настоящую мастерскую, в которой трудились научные консультанты, а иногда и целая команда секретарей, корректоров… Однако именно Черчилль был мозгом, руководителем работ в этой мастерской, режиссером-постановщиком рассказа, аргументирующим свой выбор, придающим работе свой особый стиль — широкий, образный, напыщенный. В каждой строчке угадывался его «почерк».

Когда первый и основной этап работы — выбор темы — был выполнен, труженики мастерской приступали к сбору материала. Будучи автором, Черчилль, имевший достаточно ясное представление о целях, сюжетной линии и персонажах будущей книги, прежде всего заботился о целостности повествования. Эта забота проявлялась в его стремлении строить свои произведения на надежном фундаменте — достоверных источниках. Вот почему он всегда четко разграничивал историю и журналистику. И вот почему он всегда питал глубочайшее уважение к знаниям и профессионализму университетских профессоров истории. Конечно, сам Черчилль не имел исторического образования и не был знаком с методами исторического анализа, но его сильной стороной был критический подход к делу. Потому-то он и прибегал к помощи специалистов — в основном Черчилль сотрудничал с молодыми, подающими надежды выпускниками Оксфорда.